Но юноша ответил: «Решение уже принято, больше не о чем думать. Сейчас или никогда! И кто знает, что будет завтра? Ты ведь всегда говоришь: „Живите в настоящем“, — так почему ты предлагаешь мне подождать четыре месяца? Я могу умереть, что-то может случиться. Кто знает будущее? Я не хочу ждать ни единого дня!»
Он так настаивал, что Будда был вынужден уступить. Принц получил посвящение. Будда был не совсем в нем уверен — сможет ли он жить жизнью нищего? Будда знал это по собственному опыту, он сам когда-то был великим принцем. Он знал, что значит роскошь, что значит жить в комфорте, и что значит быть нищим на улице. Это было долгое, тяжелое испытание, но Будда не торопился. Ему потребовалось шесть лет, чтобы стать просветленным, и мало-помалу он привык жить без крова, иногда без еды, без друзей, повсюду враги — и без каких-либо на то причин, потому что он никому не причинял вреда. Но люди так глупы, они живут в такой лжи, что всякий раз при виде человека истины это само по себе их ранит — они чувствуют себя уязвленными, оскорбленными.
Будда знал, что все это будет слишком тяжело для этого юноши. Он жалел его, но дал ему посвящение. И он удивился, и все остальные саньясины тоже были удивлены, потому что этот человек просто перешел в другую крайность. Все буддистские монахи ели лишь раз в день, а этот новый монах, бывший принц, стал есть всего раз в два дня. Все буддистские монахи спали под деревьями, он стал спать под открытым небом. Монахи шли по дороге, он же шел не по самой дороге, а по обочинам, где были колючки и камни. Это был красивый человек, но за считанные месяцы его тело стало черным. Он был очень здоровым, а стал больным и совсем худым, тощим. Его стопы были изранены.
Многие саньясины подходили к Будде и говорили: «Нужно что-то сделать. Этот человек перешел в другую крайность: он истязает себя! Он сам себя разрушает».
И вот однажды ночью Будда подходит к нему и говорит:
— Шрон, — его звали Шрон, — могу я задать тебе вопрос?
— Конечно, мой господин, — отвечает тот. — Ты можешь спрашивать меня все что угодно. Я твой ученик. Я готов рассказать тебе все, что ты захочешь знать обо мне.
— Я слышал, что когда ты был принцем, ты был великим музыкантом — ты играл на ситаре.
— Да, но с этим покончено, — говорит Шрон. — Я совершенно об этом забыл. Но это верно, я играл на ситаре. Это было моим хобби, моим единственным хобби. Я упражнялся, по меньшей мере, по восемь часов в день и благодаря этому стал знаменитым по всей стране.
