Активный участник разработки Маньчжурской операции Сэйсиро Итагаки позвонил со станции Мукден в Порт-Артур и доложил командующему Квантунской армией генерал-лейтенанту Сигэру Хондзё об успехе. В ответ он услышал: «Да, наступление — лучший вид обороны, что должно было случиться, то и случилось».
Еще 11 сентября Чан Кайши уговаривал Чжан Сюэляна предпринять все, что в его силах, с целью предотвратить столкновение с японцами. Чжан Сюэляну не так легко это было сделать. Японские войска маршируют по улицам Шэньяна, Аньдуна и других городов Северо-Восточного Китая. Жители этих мест — бойцы и офицеры армии, находящейся под командованием Чжан Сюэляна, — с тревогой ждут вестей с родины. Чжан Сюэлян, избегая боя, отходит на Юг. Рабочие и кули мукденского арсенала объявляют всеобщую забастовку протеста против японской оккупации, мужественно вступают в уличные схватки с японскими солдатами и полицией, В то же время по поручению Нанкинского правительства в Женеве китайский представитель официально поставил перед генеральным секретарем Лиги Наций вопрос о противозаконных действиях Японии. Китайская сторона безуспешно взывает к Лиге Наций, умоляя незамедлительно принять необходимые меры и предотвратить дальнейшее развитие событий, подрывающих мир. В планы правящих кругов Англии, Франции, США не входили какие-либо ответные действия. Многие на Западе ожидали, что японская агрессия будет в конце концов направлена на Север, против Советского Союза, и стремились содействовать такому повороту событий.
21 сентября 1931 г. Чан Кайши собирает совет политических и военных лидеров. На встрече он выражает сомнение в возможности Китая вступить в войну с таким сильным противником, как Япония. Казалось, что реальная угроза со стороны Японии заставит соперников внутри Гоминьдана протянуть друг другу руки. Начинаются переговоры между Нанкином и Гуанчжоу о прекращении войны. Новый состав руководящих органов, избранный на IV съезде Гоминьдана (12–22 ноября 1931 г.), почти на равных объединил основные враждовавшие между собой группировки — нанкинскую и гуандун-гуансийскую. Но чаша весов в их борьбе качалась то в одну, то в другую сторону. За Чан Кайши было преимущество: он контролировал армию.
Чан Кайши, несмотря на оптимистические оценки обстановки, не верил, что японцы выведут свои войска из Маньчжурии. «Я знаю японцев. Я знаю японскую философию, — утверждал он, — они скорее позволят уничтожить Токио и Японский архипелаг, нежели уйдут из Маньчжурии»
