— Нет, спасибо, — отказалась я.
— А ты? — спросил он у Макса.
— Я тоже ничего не хочу, спасибо.
Альварес провел нас по короткому коридору в унылую комнату, угол которой был забран металлической сеткой.
— Жутковатое зрелище, — кивнула я в сторону клетки.
— Не спорю. Но наши гости иногда бывают крайне несдержанными, и тогда без нее не обойтись.
— Я так и подумала.
— Садитесь. Я сейчас вернусь.
Стулья оказались жесткими и крайне неудобными. Я села так, чтобы не видеть клетки. Макс, расположившийся напротив меня, извлек из портфеля желтый блокнот. Облокотившись на оцарапанную поверхность деревянного стола, я уставилась на свои ладони. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая только шелестом переворачиваемых страниц. Поэтому резкий щелчок захлопнувшегося замка прозвучал для меня как выстрел. Я резко вскинула голову и почувствовала себя птичкой, угодившей в клетку.
Часов у меня не было. Я перестала их носить, поскольку они то и дело мешали мне во время работы. Я не знаю, сколько времени мы с Максом просидели в одиночестве. Мне показалось, что очень долго, но из-за не покидавшего меня ощущения нереальности всего происходящего, вполне допускаю, что наше ожидание продлилось не более нескольких минут.
— Извините, что заставил вас ждать, — сказал Альварес, вернувшись с какими-то бумагами. — Мне передали предварительное заключение медицинского эксперта. Но прежде чем мы начнем, вы позволите мне включить запись?
— Запись? — переспросила я.
— Магнитофон. Это избавит меня от писанины.
Я взглянула на Макса, и тот согласно кивнул.
— Мы не против. Полагаю, мы потом получим расшифровку записи? — уточнил Макс.
— Конечно.
Полицейский быстро водрузил на стол маленький аппарат и утопил в корпусе кнопку. Вспыхнула красная лампочка, и раздался стрекочущий звук. Альварес объявил наши имена, дату и время допроса.
— Я ценю, что вы согласились помочь нам, — начал он. — И хотя это простая формальность, но прошу вас расписаться в том, что вам сообщили о ваших правах. — Альварес подтолкнул к Максу какой-то лист и зачитал мне «права Миранды».[1]
Внезапно мне стало душно. Но я заставила себя выслушать Альвареса, и когда он спросил, все ли мне понятно, я ответила: «Да». Макс кивнул, давая понять, что все в порядке и можно расписываться. Но отец учил меня никогда не подписывать того, что не прочитано лично. Поэтому прежде чем поставить свое имя на документе, я тщательно ознакомилась с его содержанием.
— Хорошо, — сказал Альварес. — Итак, предварительный отчет медицинского эксперта.
