— Почему? Разве на его месте вы бы не ожидали, что на дом, в котором полно ценных вещей, слетятся нечистые на руку дельцы? Разве не естественно родственникам беспокоиться о старых людях, которые решили продать свое имущество?
— Согласна, все, что вы говорите, правда, но я не являюсь таким дельцом, и Эппс знает об этом! У меня безупречная репутация, я немало потрудилась над тем, чтобы заслужить ее, любой, кто знаком со мной, знает, что я не мошенница!
— Я спрошу его об этом, — сказал Альварес. — Кто познакомил вас с Грантом?
Я поерзала на стуле, ища более удобное положение для разболевшейся спины.
— Так как же произошла встреча?
— Здесь есть что-нибудь, о чем я должен знать? — прошептал Макс, прикоснувшись к моей руке. — Замешаны ли здесь личные отношения? Что-то необычное?
— Нет. Все абсолютно открыто, — так же тихо успокоила я его.
Он кивнул, разрешая ответить.
— Мистер Грант мне позвонил.
— Откуда он узнал о вас?
— Откуда, как вам кажется, он узнал о вас? — вмешался Макс, выделив интонацией слово «кажется».
— Справедливо, — согласился Альварес. Судя по его голосу, он расслабился, как будто в его распоряжении была куча времени.
— Он нашел мое имя в брошюре НХООА.
— Что это?
— Нью-Хэмпширское общество по оценке антиквариата. Это профессиональная ассоциация. Я ее член. И я местная. Насколько мне известно, я единственный антиквар, которому он позвонил.
— Чистое везение? — поинтересовался Альварес. — Или случайность?
— Я не знаю, — пожала я плечами. — Нет ничего необычного в том, чтобы выбрать оценщика, который живет поблизости.
Он кивнул:
— Итак, Грант позвонил, и вы договорились о встрече?
— Конечно.
— И что произошло дальше?
— Попав в его дом, я сразу поняла, какая мне привалила удача. Вы видели, чем он владел?
— Да, но не придал этому значение. А разве это было что-то особенное?
— Исключительное. Взявшись описывать, я даже не знала бы, с чего начать. У него был шахматный столик восемнадцатого века, выполненный из американского дуба и инкрустированный красным и розовым деревом. Изумительная работа. Три картины Жюля Тавернье,[2] садовые пейзажи. Серебряный чайный сервиз Пола Ревере.[3] Черт, у него были стулья эпохи Людовика XV в отличном состоянии и с оригинальной обивкой. Серьезно.
— О какой сумме идет речь?
— Трудно сказать. Некоторые из предметов не выставлялись на аукцион уже целое поколение. Другие, возможно, бесценны вследствие уникальности.
Альварес присвистнул.
— И при этом у него были замки, которые можно открыть с помощью кредитной карточки.
