Где-то в отдалении раздался взрыв мужского смеха. Клеопатра опустила голову. Ее прекрасные глаза были непроницаемы. Какое-то мгновение казалось, будто она недоуменно вслушивается в голоса. Но она прекрасно знала, откуда доносятся эти звуки — первые крики гостей, подгулявших на вечерней пирушке у ее любовника. Там, в украшенной фресками комнате, он и его офицеры возлежали на кушетках, а перед ними танцевали египетские девушки, нагие по пояс, как цветы. Рекой лилось красное римское вино и коричневое египетское пиво. Разгоряченные и захмелевшие воины похвалялись друг перед другом, наперебой суля разгромить врагов и захватить их земли — только в этом они видят свое предназначение. Возможно, ночью любовник придет в постель Клеопатры, и, хотя от него будет пахнуть благовониями рабынь, царица отдаст ему свое тело, заключит в объятия, утешит, как разбуженного кошмаром младенца. Она воздаст хвалу его доблести и воинскому искусству, напомнит, как влюбилась в него с первого взгляда, когда он — римский солдат — прибыл в Хем и даже не посмотрел в ее сторону. Он уснет у нее на груди, а едва над городом и рекой поднимется рассвет, Клеопатра увидит в золотистых кудрях серебряные пряди. Забываясь в пьяном сне, он всегда выглядел ребенком. Хотя, помнится, даже в молодые годы он не казался таким мальчишкой. Она родила Антонию сына и дочь, но теперь он сам — ее дитя. Для правителей старого Египта инцест был в порядке вещей. Подобно древним правителям, Клеопатра и Антоний возлежали на одном любовном ложе. Она стала его матерью, обнимала и баюкала его, точь-в-точь как няньки обнимали и баюкали двух ее родных сыновей.
Разве Юлий не был таким же? Юлий Цезарь, единственный монарх, признанный римлянами?
Поначалу с ним все было по-другому. Юлий для нее был скорее отцом. Заниматься любовью с отцом — тоже инцест. Издерганный, затравленный, Цезарь замкнулся в чертоге своего разума, в стране мыслей или грез. Он был умнее Антония, а может, и храбрее, но и он лежал, трепеща, на груди Клеопатры. Он тоже стал ее ребенком. А ее сын — маленький сын Юлия — казался в сравнении с ним настоящим храбрецом, когда стоял, запрокинув голову и воздев деревянный позолоченный меч. Впрочем, среди детей всегда полно отчаянных смельчаков. Они еще не знают, что такое страх и что чувствует человек, когда клинок пронзает ему сердце. Юлий ждал удара в спину и дождался, а Антоний? Извлечет ли из этого урок?
Клеопатра снова окинула взором крыши городских домов. Греческих домов. Увидела библиотеку, сгоревшую по вине Юлия. Теперь там хранится искупительный дар Антония — около двух тысяч свитков. Ирония судьбы: Юлий Цезарь читал запоем и даже сам написал исторические труды, а Антоний к книгам равнодушен.
