"Да? Это здорово." Я взял салатницу, концентрируясь на маслянистом виде дольки помидора.
"Она о Гражданской Войне. Я мог бы даже найти способ использовать некоторые из исследований твоей мамы. Мне нужно поговорить с Мэриан об этом."
"Как книга называется, пап?"
"Вот эта часть, что ударила меня из ниоткуда. Я проснулся со словами в моей голове. Восемнадцатая луна. Что ты думаешь?"
Чаша выскользнула у меня из рук, ударилась о стол и разбилась ударившись о пол. Рваные листья, смешанные с неровными осколками стекла, сверкали на моих кедах и паркетных досках.
"Итан Уэйт!" Прежде, чем я смог произнести хоть слово, Эмма уже убирала сырое, скользкое и опасное месиво. Как и всегда. Как только я опустил руки, я уже мог слышать ее ворчание.
"Ни слова больше." Она вполне могла запихнуть старые корки пирога в мой рот.
Как ты думаешь, что это означает, Ли?
Я лежал в постели, парализованный, мое лицо было спрятано в подушках. Амма уже заперлась в своей комнате после обеда, я был уверен, что означало, что она не знала, что происходит с моим отцом тоже.
Я не знаю.
Голос Лены через Келтинг был слышен так же ясно, как если бы она сидела рядом со мной на кровати, как обычно. И как обычно, я хотел, что бы так оно и было.
"Как он мог придумать, это? Мы говорили что-то о песнях перед ним? Мы что-то испортили?"
Что-то ещё. Именно эту часть я не говорил, и старался не думать. Ответ пришел быстро.
Нет, Итан. Мы никогда никому не скажем.
Так если он говорит о Восемнадцатой Луне …
Правда поразила нас одновременно.
Это потому что кто-то хочет, чтобы он так говорил.
Это имело смысл. Темные чародей уже убили мою маму. Мой папа только становится на ноги — легкая добыча. И он уже был мишенью однажды, в ночь Шестнадцатой Луны Лены. Другого объяснения не было.
Моя мать ушла, но она нашла способ оповестить меня, отправив Призрачную Песню, Шестнадцать Лун и Семнадцать Лун, которые застряли у меня в голове, по я наконец не начал прислушиваться. Но это сообщение пришло не от моей мамы.
Ли? Ты думаешь это предупреждение? От Абрахама?
Возможно. Или от моей замечательной мамочки.
Сарафина. Лена почти никогда не произносила ее имени, если можно было этого избежать. Я не винил ее.
Это должен быть кто-то из них, верно?
Лена не ответила и я лежал в своей постели полной тишине, надеясь, что это был один из них. Один из дьяволов, которые нам известны, из знакомого нам мира чародеев. Потому что дьяволы, о которых мы не знаем, были слишком ужасны и незнакомые нам миры были еще страшнее.
