Лена вздохнула и протянула руку. Платье полетело навстречу к ее пальцам, но, не долетев до них, ткань загорелась. Лена одернула руку назад, и платье упало на землю с уже обугленными краями.
— Вот дерьмо!
Линк топтал ткань, пока не осталось ничего другого, кроме тлеющего черного беспорядка. Лена покраснела.
Ридли осталась невозмутимой:
— Молодец, Кузина. Я бы не смогла сделать это лучше.
Лена смотрела, как исчезает последний виток черного дыма.
— Я вовсе не хотела…
— Я знаю.
Ридли выглядела скучающей.
Сила Лены стала неуправляемой после её Призвания, когда она решила, что будет принадлежать и Свету, и Тьме. Её сила и раньше была непредсказуемой, но теперь она могла вызвать ливень, ураганный ветер или лесной пожар без особой на то причины.
Лена расстроенно вздохнула.
— Я достану тебе другое к концу дня, Рид.
Ридли закатила глаза, копаясь в сумочке.
— Не делай мне никаких одолжений.
Она достала солнцезащитные очки.
— Хорошая идея.
Линк скользил на своих поцарапанных черных всеобъемлющих оттенках (?), которые были прохладными в течение приблизительно десяти минут, когда мы были в шестом классе.
— Давай радоваться, Сахарный Кусочек.
Они свернули в сторону ступенек и у меня появился шанс. Я потянулся к руке Лены и притянул ее к себе. Она поправила мои каштановые волосы, которые всегда были немного длиннее, чем нужно было, и посмотрела на меня из-под густых черных ресниц. Один совершенно золотой глаз и один темно-зеленый глаз уставились на меня. Ее глаза так и не изменились обратно после той ночи, когда Сарафина призвала Семнадцатую Луну раньше времени. Она смотрела на меня золотым глазом Темного Призвания и зеленым глазом Светлого — постоянным напоминанием того момента, когда Лена поняла, что она обладает обоими видами силы. Но ее глаза были также напоминанием, что ее выбор изменил ход вещей как для Мира призванных, так и для мира смертных. И для нас.
Итан, не нужно…
Шшш. Ты слишком переживаешь.
Я обхватил ее руками и ощущение ее рядом разлилось огнем по моим венам. Я даже мог чувствовать как интенсивно изо всех сил я пытался удержать свои мелкие вдохи-выдохи. Она потянула мягко мою нижнюю губу, когда мы поцеловались, и у меня стала кружится голова и я стал дезориентированным в считанные секунды. Мне казалось, что мы не стояли в центре стоянки. Изображения мелькнуло у меня в голове, и у меня должно быть была галлюцинация, потому что теперь мы целовались в воде, в озере Моултирье — на моем столу по Английскому — на обеденном столе — за трибунами — в саду Гринбрийер.
