С ним, подумал он, что-то стряслось. Суетится как кошка. Уже в третий раз закуривает сигару — совсем на него непохоже.
Рейс вынул изо рта трубку.
— Итак, Джордж, что с вами стряслось?
— Вы правы, Рейс, — стряслось. Мне необходимы ваш совет и ваша помощь.
Полковник выжидающе кивнул.
— Почти год назад вы были приглашены к нам на обед в Лондоне — в «Люксембурге». В последнюю минуту вам пришлось уехать за границу.
Рейс снова кивнул.
— В Южную Африку.
— На этом обеде умерла моя жена.
Рейсу стало не по себе.
— Знаю. Читал. Не стал говорить об этом и выражать вам сочувствие, поскольку не хотел ворошить прошлое. Но я скорблю, старина, вы это знаете.
— Да, да. Однако дело не в этом. Полагают, моя жена совершила самоубийство.
Одно слово привлекло внимание Рейса. Брови его взметнулись.
— Полагают?
— Прочтите.
Бартон сунул ему два письма. Брови Рейса еще более изогнулись.
— Анонимные письма?
— Да. И я им верю.
Рейс в раздумье покачал головой.
— А это уже опасно. Вы удивитесь, узнав, какое множество лживых писем вызывает всякое событие, получившее огласку в печати.
— Я это знаю. Но они написаны не сразу же — они написаны спустя шесть месяцев.
Рейс кивнул.
— Это другое дело. Кто, вы думаете, их написал?
— Не знаю. Не представляю. Дело в том, что я им верю. Моя жена была убита.
Рейс положил трубку. Слегка выпрямился.
— С чего это вы взяли? Раньше что-нибудь подозревали? А полиция?
— Когда все это случилось, я был ошеломлен — просто обескуражен. Выводы следствия сомнений не вызывали. Моя жена перенесла инфлюэнцу, была истощена. Никаких подозрений не возникало: самоубийство, и все. Понимаете, у нее в сумочке нашли яд.
— Какой яд?
— Цианид.
— Понимаю. Она отравила им шампанское.
— Да. В то время это казалось вполне правдоподобным.
— Она когда-нибудь угрожала самоубийством?
— Никогда. Розмари любила жизнь.
Рейс кивнул. Он лишь однажды видел жену Джорджа. Она показалась ему милой дурочкой, но, вне всякого сомнения, совсем не расположенной к меланхолии.
— Каково медицинское заключение о состоянии рассудка и все такое прочее?
— Доктор Розмари — пожилой человек, он лечил их семью, когда они еще были детьми. Так он в это время путешествовал по морю. Его молодой партнер посещал Розмари во время болезни. Я запомнил все, что он сказал: по его мнению, подобная разновидность инфлюэнцы может дать очень серьезные нервные осложнения. Джордж помолчал, а затем продолжил:
— Пока я не получил эти письма, я не разговаривал с постоянным врачом Розмари. Разумеется, о письмах я ничего не сказал — просто обсудили случившееся. Он сказал мне, что происшедшее очень его удивило. Он бы никогда этому не поверил. Розмари не имела ни малейшей склонности к самоубийству. Случившееся, по его мнению, свидетельствует о том, что поведение пациента предсказать невозможно.
