Спит, ест Ермил, – поест, опять ляжет спать. Проснется – не знает, куда девать себя. Скучает. Только об одном и думает, чем бы забавить себя.
И пустился в дурные дела. Забыл закон, забыл, что дети уж не маленькие, – Анфису бьет, вожжается с чужими женами. Начал вином зашибаться.
А тем временем случилось вот что: помер у одной бедной вдовы сын от горловой болезни, и она по великой своей бедности понесла продавать его одежду. Любила вдова своего мальчика, обряжала из последних и справила перед тем, как ему помереть, куртышку плисовую и плисовые порточки. Увидал Ермил вдову, раззарился на одежу. «Сем-ка, – думает, – я Ваську своего обряжу». Позвал ее, пощупал плис, видит – добротный товар, совсем еще новый. Однако не показал виду, что льстится на одежу.
– Сколько, – говорит, – тебе за рухлядь-то за эту?
– Какая же рухлядь, Ермил Иваныч? Одежа новая. Только исправила, как помереть ему сердечному. Одного плиса на четыре рубля погнала. Если бы не нужда, и не думала бы продавать. Нужда-то моя горькая.
– Рассказывай. Разве по нужде справляют такую одежу? Небось бы и в посконной походил твой малый. Всякая голь транжирит деньги, а там и пойдет канючить по добрым людям. Ну, да что с тобой толковать, – хошь полтинник – бери, не хошь – пробирайся. Мне с тобой толковать некогда.
Подумала-подумала вдова: ходит она с одеждой с самого утра, придет домой, и поесть нечего; утерла слезы, отдала Ермилу одежу. Бросил ей Ермил полтинник, позвал Ваську, велел вздеть куртышку.
Не прошло недели, заболел Васька горлом – помер.
Остался у Ермила один сын Ванька. Отдал он его в ученье – не пошло впрок ученье малому. Мать пьяная, отец – худыми делами занимается; смотрел-смотрел малый – вот, думает, буду неволить себя! Денег у отца много, небось и без ученья проживу, отец малограмотный и то капитал нажил, а мне на готовом и вовсе нечего неволиться, на мой век хватит. Подрос малый, подобрал себе друзей, приметил место, где отец деньги хоронит – таскает по мелочи на баловство себе. Видит Ермил – балуется малый, шляется по трактирам, заводит скандалы, взял потрепал его за виски. Озлился Ванька – еще пуще загулял.
Раз сидит Ермил в трактире. Стали купцы ведомости читать, и читают: лопнул тот банк, в котором Ермиловы деньги были вложены: запутался главный воротила в делах, размотал чужие деньги. Услыхал Ермил – не поверил купцам, взял в руки ведомости, посмотрел – позеленел весь с испуга. Сел на чугунку и поехал в тот город, где был банк. Справился, потолкался к тому, к другому – воротила в остроге сидит, подручные его разбежались, денег нет. Заскрипел Ермил зубами. Пришел на постоялый двор, схватился за виски, хлопнулся оземь, заревел в голос. Воротился домой, как пьяный шатается.
