– Старым людям сказки нужны, – произнесла бабушка и грустно улыбнулась.
О чём они? Сказки нужны… Милая бабушка! Сказки! Мы все в сказке! Мы не существуем, и жизнь приснилась нам. Но вы не знаете, и никто не знает. Я гляжу на неё, и что-то поднимается в душе, полное слёз, полное жалости. Она сидит, повернувшись ко мне, и в спокойном лице её и в маленьких чуть мерцающих глазах мне чудится печаль, усталость…
– Старому человеку сказки нужны, – повторила она, тряся головой.
Смеются папа и мама, но смех их робкий, в тайнах смех, и та же печаль летит на меня от них и я готов заплакать от жалости к ним, слабым, – ко всем людям…
– Сколько уже морщин у папы на лице, – мелькнуло у меня, – и если бы он знал, что мы не существуем…
Но если жизни нет, если жизнь сон, то почему же мы так любим её? Как страстно я люблю её! И я, и Коля, и Серёжа – мы говорили «жизнь», но что она, кто она, это неведомое и всем известное? Душа, воздух, время? Как бы когтями мы вцепились в неё, страшно держимся и плачем о ней и хотим её, и не оттого ли, что я не понимал её, была разлита грусть во всём моем существе, в моей любви и детском горе, и не оттого ли мне был так близок Алёша, что я и он думали об одном, не понимали одного? Не оттого ли взгляд человека так грустен, когда он ни о чём не думает? Не оттого ли так часто, так часто я мог задрожать всем сердцем, замучиться от одного услышанного слова, от одного жеста, который не заслуживал ни сострадания, ни участия?
Чай выпит… Опять отец рассказывает мерным голосом, мерными словами, о людях, о жизни, о суете, и снова благоговейное молчание, внимание к тому, чего нет, чего не может быть! О, если бы можно было раскрыть своё сердце, рассказать, что происходит во мне, рассказать, как ясно я чувствую теперь призрачность нашего существования, призрачность его слов, которыми он, точно заживо погребённый, кричит кому-то вверх, перекликается с ним и нет ответа!.. Кого зовёшь, папа? о, скажи, кого?..
Наступила ночь, тяжёлая, детски-угарная, полная ласковых призраков. Коля спит или притворяется спящим. Лампа погасла. Но кто это стоит подле меня, озарённый сиянием? Алёша? Есть ли мир?
Ах, не то! Я люблю Алёшу. Я безумно люблю его. Я люблю тебя, Алёша! Расскажи мне о призраках!
– Коля, – прошептал я.
– Я хочу спать, – внезапно раздался его голос.
– Я тебе не буду мешать… я скажу только два слова… Папа постарел, – да, постарел!
– Зачем я это сказал? – мелькнуло у меня.
