Роза. Что значит – не надо? Возьми у него. (Нахману.) Дай сюда деньги.
Нахман (смотрит на нее). Вот тебе не дам. Хотела ты посылать меня в школу? Только и знала: ступай работать! И теперь я скотина. Не дам тебе денег.
Роза (плачет). Взял бы тебя бог у меня!..
Нахман. Послушает тебя бог. Как же!.. (Идет к дверям.)
>Входят рабочие с мельницы, русские и евреи, здороваются и рассаживаются как попало. Нахман оглядывает их.
(Смеется.) Демократы!.. (Плачущим голосом, очень громко.) Демократы!.. (Машет рукой.) А мне все равно. (Выходит в кухню.)
Яков. А что, дядя Эрш? Мирон-то ваш где?
Эрш. Мирон? Скоро придет.
>Чарна поднимается, окидывает рабочих взглядом пришибленного и медленно выходит.
Степан. Иоська, есть у тебя табак?
Иоська (не глядя, дает ему желтую круглую коробку). На, возьми.
>Рабочие тихо разговаривают между собой. Входит Маня. Худая, высокая женщина.
Маня. Добрый вечер.
Роза. Добрый вечер, Маня. Присядьте возле меня.
>Маня села.
Что слышно у вас? Были вы у сестры?
Маня. Я была? Пусть черт с ней видится! Послала к ней свою Диночку. И что же? Думаете, она ее приняла? Подавиться бы ей так куском хлеба. Думаете, допустила в комнаты? Жить бы ей так на свете! Она мою Диночку приняла… знаете где? В передней!..
Роза. Чтобы ей только жить в передних.
Маня. В передней! Мою Диночку в передней! Может быть, позволила ей говорить? Рта не дала раскрыть. Кричала. Можете себе представить, как умеет кричать моя добрая сестра, чтобы ей в горле заложило, и как мое дитя испугалось. Оно так испугалось, что чуть в обморок не упало.
Иоська (прислушался. Вежливо). Вы, кажется, рассказываете о мадам Гросман?
Маня. Я рассказываю о мадам Гросман. Ну ничего, Роза. Теперь я к ней пойду. И если я не перебью ей всех стекол в окнах, то вы меня Маней не будете называть.
Яков. Следовало бы. Очень хорошо бы это, чтобы ни одного стекла не осталось в целости. А еще сестра!.. Ай да сестра!.. (Смеется.)
Степан. А еще говорят, что у них своя, еврейская связь.
Маня (стремительно подбегает к Степану). Я вам расскажу, Степанчик!.. (Берет его за бороду.) Она же сестра, а я бедная. Так что же? Разве у вас не бывает так, что одна богатая, а другая бедная?
Степан. Что говорить!..
Майя. Ну ничего, так бог хотел. Он же сидит наверху, и все видит, и лучше знает. Но будь же человеком. Хорошо, – но будь же сестрой!.. Что твоя кровь и что моя кровь?..
Яков. Правильно. (Моргает глазами.) Одно слово – однокровки.
Маня. А она этого не хочет знать. Мой муж работает у ее мужа на мельнице. Его еще нет здесь, но он сейчас придет. Он придет! Спрашиваю вас, Степанчик, надо ли помочь мне? Но пусть ей на весь век останется то, что она давала мне до сих пор. Что? Почему я брала? Что же бедный должен делать? Когда дают, он берет. Но теперь, Степанчик, теперь!.. Такие времена, такая страсть… Ну не будь сестрой, будь теткой, будь самой дальней родственницей. Помоги чем-нибудь. Нет, твой муж в забастовке! Где же ему быть? В земле? Пусть он не будет, так вы ведь его убьете. Правда, Степанчик, вы его убьете?
