Не одним лишь грубым разбоем жил криминальный Ленинград 1920-х годов. Небритые здоровяки в надвинутых на глаза картузах, поджидающие своего часа в подворотнях и у заполняющихся выручкой магазинов, хотя и были завсегдатаями газетных полос, но кое в чем уступали другой преступной масти, имеющей несколько больше инструментов, нежели только грубая сила да надежда на взаимность фортуны. Одним из наиболее почетных ремесел в данном случае была «профессия» взломщика сейфов. Проще говоря, медвежатника. Ее умудренные опытом адепты предпочитали работать, не привлекая к себе лишнего внимания и, в зависимости от квалификации, не создавая шума. Тем не менее распространенный жанровой литературой образ хитроумного вора, с хирургической чуткостью подбирающего ключи к сложнейшим сейфам, – в большинстве случаев только литературный образ. Это стиль специалистов наивысшей квалификации, которых во все времена были единицы. Чаще работа взломщика имела вид несколько более будничный, да и занимались ей вчерашние грабители, подсмотревшие кое-что у настоящих профессионалов, что, к сожалению сыщиков, не делало труд по поиску преступника легче.
...
Одним из наиболее почетных ремесел в данном случае была «профессия» взломщика сейфов.
В 1924 году с взломщиком примерно такого уровня пришлось иметь дело уже знакомому нам по первой главе сыщику Ивану Бодунову. На молодую грозу преступности возложили поимку ушлого медвежатника, 18 июня 1924 года ограбившего ювелирку местного нэпмана-миллионщика. Поскольку это было первое дело подобного размаха со своим особенным почерком, некоторое время у сотрудника УГРО ушло на отработку версии, связанной с деятельностью гастролера [7] . Аналогичным образом в то время действовали многие высококвалифицированные медвежатники. Среди мелькающих версий всплыло имя некоего Вильгельма Шульца, выдающегося мошенника польского происхождения, изредка тревожившего отечественных толстосумов с дореволюционных времен.
В июле был вскрыт сейф в редакции местной газеты и чуть позже, на той же неделе, какой-то шутник ограбил магазин, начав со взлома потолка. Определенно, это был один и тот же человек. Было похоже, что он только-только начинал входить во вкус. Сотрудники УГРО, рассматривая его «художества», лишь пожимали плечами: поди, разбери, медвежатник он или тот самый нахватавшийся по верхам шниффер [8] с фомкой наперевес.
