Пайпер тихо рассмеялась:
— Больно… мне? Ты, должно быть, шутишь.
Вейд хотел подняться, но она обхватила его бедра ногами, а руки ее, обхватившие его талию, еще крепче прижали его к себе. Он по-прежнему находился в ней, словно в ловушке.
— Я очень тяжелый, — запротестовал он.
— Нет, не тяжелый. Останься, я не хочу расставаться с этим ощущением.
Вейд вздохнул в ответ, и его теплое, влажное дыхание коснулось ее нежной кожи.
Пайпер никогда не чувствовала себя такой счастливой и умиротворенной. И она не хотела лишаться этого ощущения. Глаза ее были закрыты, она продолжала прижимать к себе Вейда, наслаждаясь его тяжестью и теплом и надеясь на то, что они зачали ребенка, несмотря на все преграды, существовавшие между ними.
Ведь у них не было ничего общего, разве лишь надежды на то, что в конце концов все будет хорошо.
Пайпер проснулась от звука дождя, стучавшего в окна. Свечи в канделябрах давно потухли, а тлеющий в камине огонь едва освещал комнату.
Вейд всем своим весом придавил ее к подушкам и к ковру, на котором они лежали. «Не самая лучшая поза, в которой я когда-либо спала, — подумала Пайпер, — но и не самая худшая».
Она погладила Вейда по спине. О, как ей нравилась его кожа! И его сила и жесткость сочетались с глубоко спрятанной нежностью. Это был мужчина контрастов.
Он будет прекрасным отцом!
Эта внезапная мысль шокировала Пайпер. Она никогда не думала о Вейде как об отце. И вообще-то он вынудил ее подписать с ним договор.
Вынудил?
Задумавшись, она наморщила лоб и заставила себя признаться в том, в чем долго не хотела признаваться. Ведь она могла отказаться. У нее не было денег. У нее не было дома. И ни один суд в мире не мог бы заставить Пайпер выплатить то, чего у нее не было.
Так почему она думает, что он вынудил ее подписать договор?
Может быть, она подписала его потому, что все еще любит его?
Должно быть, она пошевелилась или сказала что-то вслух, но Вейд проснулся.
— С тобой все в порядке? Я совсем не хотел заснуть, лежа на тебе.
— Все в порядке, — ответила Пайпер.
Вейд перекатился на спину и, улегшись рядом с ней, погладил ее лицо.
— Мне лучше пойти к себе, — сказала Пайпер, отодвигаясь от него.
— Почему? — спросил он.
— Ну… ведь мы… ты понимаешь… — Она обессиленно махнула рукой.
Он рассмеялся:
— Ты думаешь, будто я позволю тебе уйти?
Вейд поднялся и протянул ей руку, чтобы помочь встать. Затем повел к двери в противоположном конце комнаты. Рывком открыв ее, Вейд подвел Пайпер к массивной кровати с пологом на четырех столбиках. Тяжелая ткань, украшенная золотистой бахромой, придавала кровати монументальный, величественный вид.
