Деревянный пол блестел. Французские окна вдоль одной длинной стены распахнули, чтобы гости могли спокойно выходить на освещенную лампами террасу. Оркестранты уже приготовили свои инструменты на возвышении в дальнем конце зала. Двери в другом конце, ведущие в гостиную, тоже были распахнуты, чтобы все могли угоститься освежающими напитками и закусками, расставленными на покрытых хрустящими скатертями столах.
Все это было… ошеломительным.
До сих пор Анджелина посещала только неофициальные танцевальные вечера в гостиных наиболее обеспеченных соседей и несколько раз собрания в деревенской гостинице.
Она шагнула в бальный зал и остановилась, прижав руки к груди, изо всех сил пытаясь не разрыдаться.
Вот оно! Вот то, о чем она так мечтала все свои одинокие девические годы.
Внезапно она почувствовала себя более одинокой, чем когда-либо в жизни. И такой взволнованной, что едва могла дышать.
Трешем встал рядом, снова положил ее ладонь на сгиб своего локтя, похлопал ее по руке, но не сказал ни слова. Анджелина еще никогда не любила его так сильно.
Никто не кричал от восторга, когда Эдвард произнес свою первую речь в палате лордов, но никто над ней и не глумился. И он не заметил, чтобы кто-нибудь клевал носом. Несколько членов палаты даже пожали ему потом руку. Один престарелый герцог, имевший при себе слуховую трубку и, насколько заметил Эдвард, так и не воспользовавшийся ею, даже заявил, что речь показалась ему образцом ораторского искусства. При этих словах более молодой пэр хлопнул его по плечу, подмигнул Эдварду и сказал, что его светлость говорит это каждому произносящему свою первую речь последние пятнадцать лет.
Эдвард расхохотался вместе со всеми. Собственно, это был самый лучший момент — он почувствовал, что его приняли.
В любом случае он ощущал огромное облегчение теперь, когда мучительное испытание было позади.
Было бы очень приятно весь остаток дня отдохнуть дома или сходить в театр, или в клуб «Уайтс», или еще куда-нибудь, где можно было бы оставаться пассивным наблюдателем, а не активным деятелем. Но придется еще посетить этот чертов бал у Трешема. И, как будто этого мало, танцевать первый танец с сестрой Трешема.
Ну, по крайней мере там будет Юнис. Он ангажирует ее на второй танец в надежде, что она согласится посидеть с ним снаружи. И тогда наконец он почувствует себя комфортно и сможет расслабиться, сознавая, что этот длинный день, наступления которого он так боялся, успешно завершен.
