Он решил, что попросит ее остаться. Он знал, что никогда не попросит ее любить его.
До конца лета Джей не делал ей официального предложения выйти за него замуж. Первые месяцы после возвращения он не мог думать ни о чем, только о том, как расплатиться с долгами, вызванными падением рынка тюльпанов.
Традесканты, отец и сын, уверенные в том, что рынок растет, вложили семейное состояние в покупку редких луковиц тюльпанов. Но к тому времени, когда тюльпаны расцвели в своих фарфоровых горшках, а в прекрасной земле появились лишние луковицы-детки, рынок рухнул. Джей с отцом остались должны своим пайщикам почти тысячу фунтов, и их чувство чести требовало выплатить долги.
Продав новые растения из Виргинии с хорошей прибылью и распространив информацию о новом виде папоротника «адиантум венерин волос», самой утонченной разновидности, которую, увидев в первый раз, сразу же хотели приобрести все без исключения, Джей удвоил и потом снова удвоил прибыль от питомника. И наконец семья начала вести дела с прибылью.
Венерин волос был не единственным трофеем, за который сражались посетители сада. Джон предлагал новый жасмин. Такого жасмина никто еще не видывал, он цеплялся и карабкался по жердочкам, как жимолость, и пах так же сладко, но цвел яркими лимонно-желтыми цветами. Новая аквилегия, американская аквилегия. И самый лучший из всех выживших молодых деревцев — платан, американский платан.
Джон был уверен, что в английском климате дерево вырастет таким же большим, как дуб. У него было не больше полудюжины образцов каждого вида, и он ничего не продавал. Он принимал заказы, брал предоплату и обещал доставить сеянцы, как только новые растения размножатся. Американский клен, который он так заботливо вез в Англию, не хотел расти в саду Ламбета, хотя Джон хлопотал над ним, как мать над своим первенцем. Он также потерял единственный образец тюльпанового дерева и поссорился вплоть до драки со старинным другом отца, знаменитым ботаником Джоном Паркинсоном, когда пытался описать, как этот засохший прутик в саду Ламбета великолепно цветет дома, в Америке.
— Я говорю вам, что это дерево величиной с дуб, листья у него маслянисто-зеленые, а цветы размером с вашу голову! — клялся Джон.
— Да неужели? — парировал Паркинсон. — Рыба, что сорвалась с крючка, всегда самая большая.
Александр Норман, свояк Джона и душеприказчик Джона Традесканта, на неплохих условиях взял на себя обязательства по кое-каким долгам Традескантов — как подарок молодой семье.
