Джей указал на лесную чащу слева. Девочка кивнула, встала перед ним, едва заметным, уверенным взмахом руки призывая его следовать за ней, и пошла впереди, указывая путь.
Тихо, как зверь, пробиралась она между деревьями. Даже стрелы в ее колчане не стучали друг о друга. Узкая, еле заметная тропа на каждом шагу перекрывалась то упавшим бревном, то ползучим стеблем, протянувшимся от дерева к дереву. Девочка переступала через бревно и подныривала под ветви, ни на секунду не замедляя размеренный шаг. Запыхавшийся Джей ломился за ней, как лошадь, ломая веточки, отшвыривая камни тяжелыми сапогами, ныряя под лианы, сдирая с лица липнущую противную паутину и жалящих мошек.
Девочка не оборачивалась.
«Ну что ж, ей и не нужно оборачиваться, чтобы знать, что я все еще иду следом», — подумал Джей. Одного шума было достаточно, чтобы сообщить о его продвижении всей Виргинии. Но девочка даже не смотрела, все ли с ним в порядке. Она просто шла вперед своим медленным, размеренным аллюром, как будто, получив задание доставить его в глубину леса, она больше не нуждалась в его указаниях, пока не доставит его к пункту назначения.
Они бежали так с полчаса. Дыхание Джея с хрипом вырывалось из груди, он напряженно и болезненно ловил воздух при каждом вдохе, пока наконец они не вышли на поляну, где девочка остановилась и обернулась.
Джей, внимательно следивший за каждым своим шагом на предательской тропе, наполовину ослеп от собственного пота и облака жалящих насекомых. Он упал на землю, жадно хватая воздух. Из вежливости и она присела рядом с ним на корточки, сдержанно и молчаливо ожидая, пока белый человек перестанет хватать ртом воздух, вытирать лицо, держаться за бок, где у него болело и кололо, и растирать лодыжку, которую он явно растянул.
Понемногу Джей затих. Шум леса, до этого заглушавшийся его собственным тяжелым топотом, слышался теперь отовсюду. От реки позади него доносилось кваканье лягушек, пели сверчки. Над ними в густом пологе листвы распевали птицы, ворковали голуби, перекрикивались сойки. Все вокруг шумело и переливалось таким сложным сочетанием звуков, которые Джей, городской мальчик, не узнавал.
Он услышал, что скрежет его собственного дыхания успокоился, и повернулся посмотреть на девочку. Она была спокойна и бесстрастна.
Джей улыбнулся ей слабой, почти извиняющейся улыбкой, поднял руку к воротнику своей толстой полотняной рубахи и обмахнулся им, чтобы показать ей, как ему жарко. Она серьезно кивнула и показала на его толстую куртку.
