– Я всего ожидал, – продолжил Романов, – все мог предположить, но такой жестокости, такого неслыханного варварства, воля ваша, предвидеть не мог. Вы не опасаетесь, что после дичайшей расправы с нами, у власти не осталось никаких препятствий для совершения любых, самых чудовищных преступлений?
Вопрос императора повис без ответа, потому что задан был всем. А за совершенное злодеяние спрашивать следует персонально. Человечество еще с библейских времен, побивая несчастных каменьями, научилось уходить от личной ответственности. Такая расправа не позволяла установить, чей именно камень оказался смертельным. Вот и получалось, что никто не нарушил самую главную заповедь "Не убей!". Тем не менее, Петька Чаплыгин, явно не склонный к сентиментальностям, счел справедливым не отмалчиваться по спорному поводу и взял на себя ответственность ответить за всех.
– А вы чего ожидали, господа хорошие? Вам распятая Русь пряников тульских должна была накупить? В ваших руках было все, и огромная власть, и богатства, и верность народа безмерная, вот только совестью и смекалкой во время помазанья чуток обнесли. Надо было не только собой любоваться, но и царскую ответственность перед народом нести. Вы хоть пытались прикинуть в уме, сколько нашего брата в ходе бездарно проигранной вами войны непонятно за что полегло. Кабы всю их невинную кровушку собрать воедино, по-более батюшки Урала в берегах наберется. Тоже единственной, как печально заметили Вы, вечно болющей кровушки. Потому что перед смертью, не забывайте, все люди под гребенку равны.
– Но будя-будя, – строго осадил разгоряченного ординарца комдив, – чего зря трепаться, язык без костей, он меры не знает. Вот и хозяюшка наша распрекрасная в самый раз с ушицей пожаловала. Давай, Аннушка, становись повелительницей этого вечернего бала, распоряжайся по своему.
Действительно, из сполохов пляшущего языками костра появились Анка с Кашкетом, бережно несущие за горячую дужку казан, и поставили его на белую скатерть, прямо в центре стола. Денщик доложился компании с помощью поднятого большого пальца о качестве рыбацкой ухи. Раскрасневшаяся от кострового огня и избытка плотской любви пулеметчица, вооружившись алюминиевым половником, принялась колдовать над бесценной юшкой, аромат от которой распространялся далеко за пределы стола.
– Это Вам, дорогой Николай Александрович, – и жрица застолья бережно поставила перед заметно смущенным царем полную миску, – Вы, наверняка, подзабыли вкус костровой, с двойным наваром ушицы. Навряд ли в заоблачных далях такие окуня и карасики водятся, как в нашем родниковом Разливе. И чего Вас туда занесло, жили бы лучше до старости вместе с российским народом.
