Кашевар, применительно к которому понятия ширина и высота не имеют принципиального различия, дружелюбно поприветствовал, словно песню ворвавшегося в кухню, пышущего энергией и восторгом Чапаевского фаворита. Для демонстрации подчеркнутого уважения к гостю, он отложил только что побывавший в кипящем котле здоровенный черпак и прежде всего поинтересовался драгоценным здоровьем комдива, не забыл вспомнить про балалайку Кашкета и, как полагается, с готовностью полюбопытствовал, чем может оказаться полезным. Узнав о важных приготовлениях к вечернему ужину, Арсений предложил самому ординарцу спуститься в ледники и на свой глазок подобрать для Чапая гостинцев, мотивируя тем, что своя рука завсегда остается владыкой.
Это была традиционная постановка вопроса. Кашевар, таким образом, каждый раз демонстрировал свое полное доверие к комсоставу и, на всякий случай, снимал с себя возможную ответственность за некачественный выбор продуктов. Начальству угождать не простая наука. По-любому, то ли балык недовяленным, то ли икра пересоленной окажется.
– Ты, Арсений, давай дурака не валяй, – сказал, не терпящим возражений тоном, ординарец. – Собери чего следует, да упакуй хорошенько, а я пока схожу к Анке, про любовь побеседовать. Чем она, кстати, без меня занимается? Что разведка доносит, втихаря к ней никто не захаживал? Рассчитываю на тебя, как на верного боевого товарища, шкуру любому спущу, и тому кто нашкодил, и тому кто знал, да помалкивал. У нашего комиссара есть хорошая присказка – "тот кто не с нами, давно против нас", вот по этому большевистскому правилу и буду, в случае чего, действовать.
– Едва ли кто-нибудь, Петр Парамонович, к Вашей невестушке подступиться отважиться, – выразил законное опасение на хитром глазу кашевар. – Своя, пусть и бестолковая голова, она каждому дорога, в этом деле шибко не забалуешь. А Аннушка Ваша, я так думаю, с бельем на Урале полощется. С самого утра на кухонной печи наволочки да простыни в корыте вываривала. Если не у реки, так с пулеметом своим в оружейном сарае возится.
С верхних ступенек крутых сходней, во всю необъятную ширь, открывался напоенный русским духом захватывающий вид на вольную своенравную реку, на зауральские заливные луга, с непересыхающими озерцами и ериками, обросшими плотным кустарником. Примерно на полпути к горизонту начинается лес, не сплошной вздыбленной грядой, но рваными клочковатыми пятнами, живописно контрастирующими с синевой бездонного неба. И еще робко торчащие в дальней дымке кресты колоколен, как маячки присутствия человеческой жизни, живописно дополняли роскошный пейзаж.
