Время стояло обеденное, и Кашкет накрывал за центральным пеньком нехитрый походный стол. Под крышкой закопченного казана аппетитно дымился любимый Чапаем кулеш, заправленный старым толченым салом. В большой алюминиевой миске, источая укропный дух, лежали навалом краснющие раки, вперемешку, которые по пять и по три. В другой алюминиевой миске строевым порядком выложены были ноздреватые ломти порезанного хлеба вместе с чесноком и чищенными головками лука. Все было готово к полевой трапезе.
– Может, саданем для пищеварения по стопарю? – неуверенно переходя за пределы уставных отношений, предложил денщик. – У меня сегодня, Василий Иванович, как раз день рождения, двадцать первое июня, не грех и отметить. Как ни как, четвертый десяток меняю, впрямую к возрасту Христа приближаюсь, того и гляди, какое-нибудь чудо в дивизии отмочу.
– О чем говорить, сейчас же к столу, – заторопился Чапай и выразил от себя лично и от всего штаба сердечное пожелание имениннику счастья, может даже с перспективой сотворения чуда. – Представляешь, до чего замотался со службой, даже дни рождения ближайших друзей забываю. Так когда-нибудь и про свои именины можно не вспомнить. Но подарок за мной. Нынче же посоветуюсь с Петькой и сообразим тебе что-нибудь дельное. Между прочим, говорят, что у нас в обозе трофейную скрипку обнаружили, были бы пальцы все при тебе, лучшего подарка и не подберешь. Давненько собираюсь спросить, а почему ты отказался от скрипки и предпочел балалайку, – с неподдельным любопытством поинтересовался комдив, наливая из стеклянного графина чистейшего первача такого знатного градуса, что впору гадюк травить. – Не тебе мне рассказывать, что для души и для уха не найдешь более сладкой музыки, чем поющая скрипка, ведь не чета же нашей мужицкой трехструнной балалаечке.
– Не уважаю я этих вопросов, Василий Иванович, – нехотя, с каким-то враз посеревшим лицом, ответил денщик. – Не хочу Вас обидеть, но о скрипке судить может лишь тот человек, который сам попытался ее укрощать. Это настолько своенравная барышня, что едва ли и самому Паганини удалось до конца подчинить ее себе. Скрипка, как музыкальное явление, всегда остается гениальней любого исполнителя. Но ведь Вы же не захотите иметь под собой не поддающегося выездке, вольного, как ветер коня. Вот почему среди скрипачей практически не попадается счастливых людей. Если ты заранее не уверен в победе, тогда какой смысл начинать любую борьбу?
