– Не стоит горячку пороть, Василий, урезонил азартного сортировщика Николай, – давай сначала чайку хлебанем, а потом, помолясь, возьмемся и за работу. Видишь, у меня в уголочке маленький столик стоит, присаживайся, сейчас подключу кипятильник.
Император с врожденной изысканностью сервировал чайный прибор, заварил липовый цвет, тонко пробивающийся сквозь общий производственный запах и лично поворочал серебряной ложечкой в расписной фарфоровой чашке комдива. Как обыкновенно случается за русским чаепитием, приятели расслабились и незаметно погрузились в душеспасительную беседу.
– Ты для чего это, Коля, от престола отрекся? – задал императору давно уже мучавший его вопрос полный Георгиевский кавалер. – Это же надо, по собственной воле подобную дурость сморозить. Наверное, вот здесь, на служебном посту, не раз и не два вспоминал про былую роскошь царских дворцов. Вот уж, воистину "из князей в грязи" по самые уши угодил. Я тебе доложу, на такое стремительное преображение не у каждого Гоголя хватит фантазии.
– А что же по-твоему оставалось мне делать, как следовало поступать после позорно проигранной Мировой и Японской войны. Россия таких поражений никому не прощает. Это только ваши комиссары считают, что революцию совершили большевики, тогда как она сделалась неизбежной расплатой за поражение власти в войне. Сказать по правде, Василий, вот здесь на сортировке сырья мне живется гораздо покойней, нежели на престоле Российской Империи. Детишек жалко до слез, но о себе я ничуть не тужу. Мне адмирал обещал встречу устроить с убиенным Алешей. Цесаревич, оказывается, на секретной субмарине вахту несет, которая базируется на созвездии Альфа Центавра. Может через несколько парсеков и свидимся, я по случаю разжился кулечком конфеток "Мишка на севере", сыночек любил их до самозабвения.
После двух часов не очень обременительного труда, именно в тот момент, когда Николай Александрович поволок на четвертую женскую палубу первые ведра тщательно отсортированного полуфабриката, у Чапая в кармане форменного комбинезона призывно заиграл "Интернационал". Василий Иванович не был человеком сентиментальным, но в эту минуту натурально подкатил ком к горлу. Все-таки настоящая дружба подтверждается поступками, и на сей раз Создатель показал себя, с самой что ни есть положительной стороны.
Комдив, словно шашку из ножен, выхватил из кармана комбинезона мобильный телефон и, едва не переходя на истерический крик, отозвался: "Слушаю Вас, Отче наш. Вы даже не представляете, как я соскучился за Вашим отеческим голосом, как ожидаю дружеского звонка. Вот так живешь и не всегда понимаешь, кто на свете тебе всех дороже, за кого ты готов без оглядки собственную голову сложить".
