– То есть как это кастрировать, – вполоборота начал заводиться Чапай, – я им что кролик ушастый подопытный. На кой хер мне их баня сдалась и вся эта бабская тряхомудия. Скорей жаровни в аду соглашусь дни и ночи палить, чем в евнухи по доброй воле податься. Ни в какой лазарет не пойду, поворачиваем к одноглазому недотепе, пускай отменяет приказ. Это ему мужское хозяйство уже ни к чему, а я не собираюсь на дембель идти, далеко не до конца еще отстрелялся.
Василий Иванович натурально включил заднюю и потащил Романова за руку в обратный ход. Император с неожиданной твердостью застопорил движение и со всей убедительностью заявил.
– Ты напрасно ерепенишься, дружище, на корабле своих решений командование никогда не меняет, да и яйца тебе здесь совсем ни к чему. На космическом лайнере много чего делать умеют, но размножаться не просто запрещено, здесь любой член экипажа навсегда лишен способности выполнять подобное предназначение. Это удел землян, воистину их неизбывное превосходство, может потому и вызывают зависть богов, не скупящихся на изобретение для людей испытаний. Заниматься бесплодной кроличьей любовью в качестве приятного развлечения, в наших условиях, ты запомни, не придет тебе в голову. Так что не стоит жалеть по-пустому за яйцами, тебе же самому спокойнее будет.
У Чапая на сердце сделалось нестерпимо тоскливо. Выворачивая душу, помянулись Анкины статуарные телесные прелести, роскошные ее объятия и минуты мужского торжества, особенно остро ощущаемого после бурных любовных экстазов. Это сладостное состояние сопоставимо разве что с легкостью гарцевания на взмыленном скакуне впереди боевых порядков лихих эскадронов. И теперь в одночасье ему предстояло навсегда лишиться возможности ощущать это первородное мужское лидерство. Забавно, нет слов, потереться среди баб в теплой купальне, но какой в этом смысл, если фельдшер положит кранты его боевым резервам. Это все равно, что наган без патронов. Оставалась, быть может, последняя надежда, последний на удачу шанс. Следовало каким-нибудь хитроумным способом избавиться от докучливого Николая Романова и позвонить кому следует. Все-таки есть обязательства приятельской дружбы, Создатель не должен оказаться прохвостом, Ему то проще всего отменить экзекуцию.
– Знаешь, Николашенька, – принялся хитрить Василий Иванович, – мне бы по нужде куда-нибудь сбегать. Я вчера огурцов с молоком не по делу нажрался, не на шутку, гляжу, подпирает, помоги уединиться где-нибудь в положенном месте. Люблю посидеть в тишине, заодно и поразмышлять о своей предстоящей доле.
