– Учти, – продолжал Всевышний, – отсюда сверху видно все, практически как на ладони, или, как ты удачно заметил, все одно, как по японскому телевизору. Я даже вижу, что сейчас рядом с тобой, у самого берега, мирно дрейфует безобидная жаба. Не упускай хорошей возможности проявить для покоя души благородство, извинись перед трепетной долькой всего мироздания. Плохо ведь не то, что ты ни в чем неповинную жабу обидел, плохо, что ты ранил себя и когда-нибудь пожалеешь об этом.
Василий Иванович огляделся и в самом деле увидел, почти что на расстоянии вытянутого сапога, бесстыже вытаращившую на него лупатые фары омерзительно зеленую жабу. У него даже под ложечкой засосало, так сделалось не по себе. А когда рассмотрел перевязанную лапу, ощутил небольшое головокружение. Благо дело зверюга вовремя включила заднюю и попятилась восвояси.
А Создатель не унимался, все подбрасывал пургу из нескончаемые своих упреков и нравоучений.
– Вот ты опять, дорогой друг Василий, почти всю ночь, вместо того, чтобы спокойно предаваться сну, корячился над секретной картой военных действий, и до сих пор мучительно ломаешь голову, как бы назавтра побольше под пулями бойцов ухандохать. Прошу заметить, большинство из обреченных твоим безумством людей, ты даже в глаза никогда не видел, нюхом не чуял, от века не знал. Наверняка между ними есть хорошей закваски ребята, заботливые сыновья, любящие отцы и мужья. Неужели тебе нечем больше в этом мире заняться, как только детишек чужих сиротить. Никогда не пробовал отворить для добра свою душу, осмотреться вокруг и познать, сколько мудрости, сколько божьей любви окружает тебя. Разве истреблением своих соотечественников ты улучшишь сей мир, сделаешь его хоть на вершочек умнее и краше? Уж коль так велика порочная страсть к азартной охоте, взял бы удочки, что ли, рыбалку затеял, или бабочек в коллекцию для красоты наловил. У меня и самого, между прочим, невероятных расцветок коллекция для любования собрана. Будешь в гостях, обязательно покажу, завидовать станешь.
Чапай с нескрываемым раздражением огрызнулся:
– Какие гости, Вы на что это намекаете?
А про себя между тем не без страха подумал: "ни хера себе разноцветные крылышки, совсем оборзел старикан, уже и на небеса к себе мало по малу подтягивать начинает".
Солнце раскочегарилось и поднялось настолько, что начало чувствительно прогревать походную бурку, добравшись до взопревшей спины Василия Ивановича. Он, извинившись, попросил минутку терпения, соскочил с ольховой коряги и, освободившись от каракулевой накидки, налегке, бряцая притороченной шашкой, немного прошелся по песчаному берегу. А две пестрые бабочки, увлеченно облетая друг друга, привязались за ним.
