Впоследствии в океан медленно сползла целая часть полуострова, увлекая за собой множество больших изысканных домов. Однако в то время, в 1950-м году, когда я находился там, Палоc Вердес был пустынным, легко доступным и потому любимым местом для устройства пикников и туристических походов. Как-то раз мы с друзьями решили устроить пикник как раз на обрыве скалы, не обращая внимания на предупреждающие знаки, что свойственно молодым и глупым. Я и мой друг двигались по длинной извилистой тропе, по направлению к опустевшему пляжу — месту выбранному для нашего пикника. Мой приятель, зная о моей боязни высоты (я отказался подойти к краю скалы и забраться на её вершину), в шутку поспорил, что я не смогу вместе с ним подняться на вершину, почти отвесную и очевидно сильно выветрившуюся, без каких-либо устойчивых выступов, за которые можно было бы ухватиться. Меня охватил ужас, но я согласился на спор, боясь, что прослыву слабаком. Мы поднялись не выше, чем на десять футов, когда вдруг вся скала начала раскачиваться и сползать. Мы спрыгнули вниз, бледные и дрожащие, покрытые песком и известью.
Глядя на побелевшее лицо моего друга, я ощутил уже знакомую мне внутреннюю убежденность в том, что если я забуду о себе, ко мне мгновенно придет уверенность, что все можно преодолеть. "Я иду наверх", — без пафоса произнес я и вновь начал подниматься на скалу. Мой друг кричал как сумасшедший, что он не будет ни за что отвечать, что не понесет оттуда мое тело и тому подобное. Я просто продолжил свой путь, будучи абсолютно уверен в том, что не упаду и не покалечусь. При каждой попытке ухватиться за что-нибудь руками пальцы увязали в рыхлой почве; я ничего не видел наверху из-за пыли и обломков, сыпавшихся из-под пальцев. Тем не менее, я знал, что пока не остановлюсь хотя бы на секунду в поиске опоры для ноги или руки, все будет хорошо и я смогу продолжать двигаться вверх. И эта уверенность дала мне невероятное ощущение свободы и восторга.
Я чувствовал себя необычайно сильным. С вершины я посмотрел вниз и разглядел своего друга на пляже: крошечную, размером с муравья, фигурку. К этому моменту экзальтация усилилась до предела, и я полез ещё быстрее. Вскоре мои ноги перестали упираться в скалу, — теперь я только руками держался за камни, а тело качалось на вытянутых руках. Я не мог ползти вверх; скала, наклоненная в сторону океана, шумевшего за моей спиной, по существу, нависала над моей головой.
