– Нет, ваше сиятельство.
– Подручников своих поименовал?
– Нет.
– Ну и что ты думаешь по такому поводу?
Партикулярный погрузился в размышления, а потом как-то очень нерешительно произнес:
– Не знаю, ваше сиятельство. Нет у меня такой уверенности.
– А возражения?
– И возражений нет. Собственно, сей молодой человек пока что из себя решительно ничего не представляет, так сказать, глина в руках Господа Бога, который вылепит из нее все, что ему угодно будет.
– Так оно и хорошо.
– Хорошо, да не совсем. Лучше все-таки обрабатывать черновую болванку, нежели работать ab ovo, как говорили латыняне. Вам решать, ваше сиятельство.
– То-то что мне, – усмехнулся граф. – Стоит его далее испытывать?
– Полагаю, нет, ваше сиятельство.
– Быть по сему! – решительно подвел итог Шувалов. – Итак, молодой человек, я намерен тебе сделать предложение, отказываться от которого не рекомендую. Впрочем, воля твоя, но в этом случае барон фон дер Гребен разберется с вами подробно, все твои злодейства и вины откроет, что делал и чего не делал. – Заметив, что Петенька намерен возразить что-то, Шувалов предостерегающе поднял ладонь, останавливая его: – Молчать! Я еще не кончил! Насолил ты со своими приятелями голштинцам преизрядно, и они наверняка захотят отомстить тебе. Впрочем, как я знаю, и у тебя счет к ним имеется серьезный, вот только оплаты ты потребовать не можешь, руки коротки. – Шувалов усмехнулся, но страшна была эта ухмылка. Петенька сразу понял, что неспроста его высокографское сиятельство опасным человеком почитается, ничего человеческого в той ухмылке не было, только волчье. – Так вот, в моих силах помочь тебе получить по этим векселям. Не только тебе одному голштинцы напакостили, слишком многим честным русским людям сия компания хуже кости в горле стоит.
– Помогите, ваше сиятельство, и тогда рабом вечным вашим буду, – с чувством произнес Петенька, перед глазами которого мелькнуло бледное лицо Ханыкова. Такой приступ ослепляющей злобы накатил, что, попадись ему сейчас голштинец, верно загрыз бы его!
И снова странная тень пролетела по лицу Шувалова, мимолетная, однако чувства поручика сейчас были обострены до такой степени, что он успел заметить все.
– Нам рабы не надобны, – возразил граф. – Нам надобны люди верные, готовые на все пойти, любой приказ исполнить. Но не только ради мести голштинцам, сие дело нужное и обязательное, но все-таки мелкое слишком. Не стоит оно больших усилий, а нас, поручик, ждут великие дела! И потому нам нужны люди, готовые Отчизне порадеть, не токмо самим себе.
