– Они сами здесь смотрят…
– На пульте управления? – осведомился Капустин и демонстративно посмотрел на часы. – До появления очкарика осталось десять… девять… восемь…
Макс вздохнул и переключил монитор на внешний обзор.
– Ну конечно, тут все гораздо важнее и красивее. Интересно, кто-нибудь когда-нибудь обнаруживал в Тоннеле хоть что-то… нет, не интересное, просто хоть что-нибудь.
– Не знаю, – Капустин развернул свое кресло к инженерному пульту. – Может, кто и видел. Только рассказать не смог. Корабли, знаешь ли, иногда не возвращаются…
Макс достал из-под пульта деревянный брусок, демонстративно постучал по нему костяшками пальцев и спрятал обратно. Потом молча покрутил у виска пальцем. Такие разговоры в рейсе пилоты не приветствовали. На Земле еще кое-как, а в Тоннелях…
– Дурак ты, Капуста.
– Дурак, – не стал спорить Капустин. – Но ты мне, как вахтенный пилот, скажи – если заметишь что-то по курсу в Тоннеле, что делать будешь?
– Согласно инструкции, – угрюмо ответил Макс.
– Ага, значит, нажмешь кнопку оповещения, вызовешь всех наверх. Потом?
– Буду принимать меры.
– Во как? – обрадовался Капустин и повернул кресло обратно, чтобы видеть собеседника. – И сколько же у нас времени займет выход из Тоннеля? От начала торможения до возможности маневрирования в обычном пространстве?
Макс задумчиво посмотрел на пульт, наклонился и протер рукавом монитор.
– Молчишь, пилот? Правильно молчишь. Сто с лишним часов. Так что сиди и наслаждайся пустотой. – Капустин снова отвернулся.
Макс понимал, что инженер прав, но нельзя же было, в самом деле, оставить за ним последнее слово.
– А сколько тебе понадобится на восстановление генератора поля, если он выйдет из строя? – вкрадчивым голосом поинтересовался Макс. – Со времени аварийного отключения до возвращения его в режим?
Удар был ниже пояса. Это было и так понятно, что генератор, вышедший из строя в Тоннеле, ремонтировать никто не будет. Некому будет ремонтировать. И нечего. Что именно происходит с кораблем без поля в Тоннеле, понимали лишь несколько теоретиков. Для остальных было достаточно того, что корабля не станет.
– И я о том же, – сказал Капустин. – Мы здесь пассажиры. Я хоть могу контакты зачищать и освещение ремонтировать, а пилоты могут только таращиться в мониторы.
– Пассажиры… – Макс глянул на монитор. – И пассажиры, между прочим, третьего класса. Первый класс – вон там. Девочка та в первом классе, толстяк тот придурошный и сексуально озабоченный. Десять тысяч пассажиров первого класса, и семь штук – третьего.
