Стоян вышел, дверь за ним закрылась.
– Сволочь, – одновременно сказали Макс и Капустин.
А через десять минут пришли Котов и Стефенсон. Командир подтвердил, что разрешает наблюдателям заступить на вахту, скороговоркой перечислив для протокола пункты инструкции, разрешающие пассажирам, имеющим специальный допуск, оказывать помощь членам экипажа.
– И все равно – сволочь, – повторил Макс, когда все, за исключением наблюдателей, собрались в столовой.
И никто не стал возражать.
Разговор за столом вообще как-то не заладился, экипаж старательно поглощал еду, избегая взглядов друг друга.
– Такое чувство, что нас всех поимели, – сказал Макс. – Меня Стоян подловил на фразочке и раскрутил. А у вас что?
– Стенфенсон, сука, предложил посмотреть картинки с пятнами и сказать, что мы видим. – Синицкий отодвинул тарелку с недоеденным завтраком и посмотрел на Джафарова. – Пятнышки мы посмотрели, Муса возьми да и ляпни, что похоже на взрыв корабля типа «Ковчег»…
– Что значит – ляпни? – не слишком уверенно возразил Муса. – А на что еще может быть похожа багровая клякса на ярко-желтом фоне?
– На что угодно! На закат. На медузу. На кровавый понос! – быстро перечислил Синицкий. – Да просто на взрыв. Так нет, ему нужно было обязательно упомянуть «Ковчег»… Стефенсон оживился, картинку убрал в папочку и предложил поговорить о «Ковчеге» и колонистах.
– И ты, конечно, не смог сказать ничего хорошего? Указал со всей непримиримостью на то, что это толпа бездельников, уродов и вообще – пассажиры… – Стокман похлопал в ладоши. – Мы с кэпом и доктором честно держались с полчаса, пока Котов не стал просто задавать вопросы по колонистам.
– И кто прокололся вторым? – поинтересовался Макс.
– Почему вторым?
– Смотри, – Макс загнул палец на руке. – Ты распсиховался первым. А кто вторым?
– Так уж и распсиховался… – сказал Стокман. – Ну, сказал пару ласковых. А доктор поддержал.
– Значит, вторым был Холек… – констатировал Макс. – А на какой минуте к плеванию и брызганью яда подключился кэп?
– А он не подключился. Я прям, когда это осознал, даже в драку с Котовым бросаться не стал. Сам посуди – я бегаю по отсеку, размахиваю руками, Доктор разные нехорошие слова говорит, а Ян Хофман, блин, сидит и высокомерно рассматривает нас поверх книги.
– Я такой, – подтвердил Хофман. – У нас в роду у всех нервы крепкие.
– Угу, – кивнул Холек, – только книгу он держал вверх ногами. Не так?
– Хофманы тоже не железные, – ответил командир. – Нас обычно хватает минут на сорок, а потом… Про германский ужас слышали? Это про нас.
