Какие у меня, собственно, могли быть запросы? Про компас и прочее – это по разряду мечтаний. А в действительности… А в действительности дети отлично видят толстенную грань между мечтами и действительностью.
И потому не могу не вспомнить Съезд Победителей и речь на нём товарища Берии, которая была произнесена на вечернем заседании двадцать восьмого января одна тысяча девятьсот тридцать четвёртого года:
«Товарищ Сталин поставил перед нами задачу — в 1937 г. дать не менее полумиллиарда штук цитрусовых плодов стране Советов. Мандарины, лимоны, апельсины, бывшие в прошлом предметом роскоши, доступным буржуазии, теперь должны стать предметом широкого потребления трудящихся Советского Союза. Перед нами стоит почётная задача подать цитрусовые плоды на стол рабочих Советской страны. У нас есть, товарищи, все условия для того, чтобы выполнить задание товарища Сталина, и мы заявляем, что полмиллиарда штук цитрусовых плодов дадим в 1937 г. (Аплодисменты. Голоса: «Вот это правильно!»)»
По три мандарина на человека в год – вот о чём мечталось в далекие предвоенные годы, вот что считалось широким потреблением. И это первое. Я годы Съезда Победителей, иначе семнадцатого съезда ВКП (б), разумеется, не застал, изучал по документам, но дух, но пафос тридцать четвёртого года вполне можно было уловить и в шестьдесят четвёртом, а этот год я уже помню, октябрятская голова светла навеки.
Не буду распространяться на тему, какие именно мандарины Сталин получил в тридцать седьмом году, тут слишком широко можно рассуждать. Сужу. Возьму в прямом значении, безо всяких эзоповых намёков.
Мандарины Берия пообещал в штуках, и потому при прочих условиях в тонне их, мандаринов, должно было быть как можно больше, следовательно, чем меньше плод, тем лучше. Действительно, взять красный марокканский, испанский или израильский мандарин сегодняшний и сравнить с тем, абхазским, если не тридцать седьмого, то шестьдесят четвёртого (а хоть и восемьдесят пятого) года. Разница очевидна. И в качестве, и в количестве. И в цвете, и в объёме.
Ну и пусть. Другое жалко: как ни старались кавказские колхозники, мандарин оставался новогодним лакомством, и в силу этого вкус отходил на второй план. Главным стал запах. Он и сегодня, как тень отца Гамлета, является в новогоднюю ночь, хотя и мы, и мандарины давно уже другие.
Второе – опора на собственные силы. Купить мандарины для детворы в магрибских странах или в Китае – не наш метод. В тридцатые годы не мандарины покупали, а заводы, и побольше, побольше: что ни завод – гигант. Пусть мандарин будет исключительно праздничным фруктом, а витамины можно найти хоть в шпинате, хоть в одуванчиках. Крапива тоже хороша. Отменно хороши яблоки, но и с ними в тридцатые годы было непросто. Старые сады, и вишнёвые, и яблочные, вырубили. Или от безвластья одичали. Новые же в силу пока не вошли. Да и вообще: если каждый день праздник, не превратится ли он в будни?
