Отстранившись от Василия и приняв вертикальное положение, Лаура не могла заставить себя на него посмотреть. Ей не хватало смелости. Сделай она это, он бы без труда прочитал в ее глазах стыд, потрясение, унижение и... желание, которое никуда не исчезло.
Как такое могло произойти?
Этого Лаура не знала. Она никогда не входила в число людей, которые что-то делают только потому, что это запрещено. Вряд ли причина случившегося в том, что Василий предупредил ее, чтобы она не питала иллюзий на его счет. Потеряв родителей, она лишилась также ощущения безопасности и из-за этого стала ограждать себя от возможных рисков. Она с детства привыкла хорошо себя вести и поступать правильно по отношению к другим людям. Именно поэтому обвинения, которые она услышала в свой адрес от Гарольда и Нэнси, так больно ее задели.
Если не считать ее юношеской влюбленности в Василия, это первый раз, когда она желает мужчину. Но если десять лет назад это желание существовало по большей части в ее фантазиях, то сейчас оно обрушилось на нее подобно разыгравшейся стихии. Могло ли юношеское чувство быть причиной того, что она испытывает в данную минуту? Это казалось невероятным, но другого объяснения у нее не было.
В любом случае это не должно повториться. Никогда.
Она принялась собирать рассыпавшиеся бумаги. Василий по-прежнему молчал. Похоже, он недоволен произошедшим. Но, по крайней мере, он не может обвинить ее в том, что она нарочно вызвала турбулентность, чтобы установить с ним физический контакт.
Зато он может обвинить ее в том, что она воспользовалась ситуацией. Правда состоит в том, что, если он это сделает, она не сможет полностью это отрицать. Как хорошо, что сейчас она сидит на корточках спиной к нему и он не видит предательский румянец на ее лице.
Впредь ей нужно держаться от него на безопасном расстоянии и заботиться о том, чтобы каждое произнесенное ею слово и каждый ее поступок были продиктованы профессиональной необходимостью.
Василий не должен узнать о ее чувствах к нему.
То, что с ним произошло, больше никогда не должно повториться. Даже если бы Лаура не работала на него, даже если бы он не сомневался в ее порядочности, он не смог бы позволить себе закрутить с ней роман. Если бы он это сделал, его желание усилилось бы и ему стало бы трудно его контролировать.
Так же трудно, как перестать хотеть, чтобы его мать ожила и вернулась к нему.
Эта мысль отрезвила его, пробудив застарелую боль, которая пронзила его подобно сотням ледяных игл.
