И это было все, потому что она сказала ему правду прежде, чем уехала. Помни, что я люблю тебя, независимо от того что происходит.
Это были её собственные слова, которые не давали ему поверить. Если только она могла бы забрать их. Было слишком опасно для него знать правду.
— Я возьму чашу Грааля, или я умру, понимаешь? — Ссказала она. — Ты должен будешь убить меня за это.
— Прекрасно, — сказал Кингсли. Он пододвинулся к ней, размахивая мечом в широкой дуге, и, зная, что его досягаемость превысит ее, сокращенную против ее туловища.
Мими шипела от боли, но прежде, чем она могла парировать, он ударил ее снова выше колена. Она отходила назад, пытаясь отдышаться. Она зажила бы, но пока боль все ещё была. Он играет со мной, она поняла, когда он ударил ее снова, и на сей раз лезвие задело ее запястье тонкой линией.
Кингсли бил ее, резал ее тысячей ударов и царапал. Он не хотел убивать ее, но он удерживает ее обороноспособность, пока она не разрушилась. Другой удар задел ее ухо, и на сей раз она не могла ограничить от освобождения острого крика боли.
Кингсли казался озадаченным.
— Тебе больно? Действительно?
Мими увидела свою возможность и достигла чаши, беря в ее руку и поднимая в триумфе. В это момент она коснулась его, часовня, исчезла вокруг них. Защитный период рассеялся.
Они стояли возле Часовни Росслина.
— Ты не можешь причинить мне боль, — сказала Мими, когда она подняла свое оружие, оно сверкало. — Ты всегда был слабаком. Смотри, как мне удалось забрать это? Люцифер смеялся бы, если бы видел тебя.
Заставь его поверить в это, заставить его ненавидеть тебя.
Она продвинулась к нему и сделала выпад в сердце.
А скорее, чем парирование, Кингсли захватил ее лезвие и обернул руку вокруг стали, позволяя ему сократиться в его ладонь. Со всей его силой он разделил меч Мими от нее, таким образом, он упал на землю, и она была вынуждена уронить его чашу. Он поднял чашу Грааля окровавленной рукой, а другой — свой меч к её лбу.
— Теперь скажи мне правду, — сказал он. — Почему ТЫ делаешь это?
Она съежилась.
— Я сказала тебе почему.
— Я знаю, что ты все еще любишь меня. — Он улыбнулся. — Я вижу это на твоем лице.
Мими глумилась.
— Мы с Люцифером; мы всегда были с ним — Я не верю не единому слову, — шептал Кингсли, смотря нежно в ее глаза.
— Тогда ты — дурак, — ответила она. Она хотела броситься на него, прижать его лицо к себе, поцеловать его губы и держать его в руках, убрать его темные волосы с глаз.
