— Нет. Чаша Грааля — чаша Христа. Есть некоторая путаница об этом, но это не верно; просто некоторый популярный слух, другое ложное понятие мы пустили к Красной Крови, чтобы бережно хранить чаши Грааля.
— Он пожал плечами.
— Их много? — спросила Шайлер.
— Ну, конечно; Вы не пьете только из одной чашки, не так ли? — сказал он.
— Они скрыты по всему миру. Когда — то давно было достаточно нас, чтобы охранять каждую, но теперь нет, — он вздохнул, и как раз в это время дворецкий вошел в комнату и что прошептал ему на ухо.
— Извините меня, — сказал он им, изо всех сил пытаясь стоять с помощью его тростника.
— Кажется, что — то случилось в одном из мест чашей Грааля, и я должен взять все в свои руки. Пожалуйста, простите меня. Мы должны продолжить эту очаровательную беседу в другое время.
— Действительно ли это серьезно? — Спросила Шайлер, выглядя взволнованной.
— Я уверен, что монахини просто нервничают. Не волнуйтесь. Чаши Грааля хорошо скрыты. Очень старое и очень глубокое волшебство бережно хранит их от вреда.
— Точно так же, как врата, — сказала Шайлер.
Питер кивнул, оценивая ее с одобрением.
— Святая кровь происходит от родословной. — Старый рыцарь смотрел на Шайлер.
— Вы знаете, кто Ваш отец? — Назад в такси на пути к таунхаусу, Шайлер обдумывала те слова и свою собственную историю. Она была Димидиум Когнатус. Человек смешанной расы. Единственный ребенок вампира и человека.
— Кровь Отца, ты думаешь, о чём и я? — спросила она Оливера.
— Твой отец все еще жив, — сказал Оливер. — Это — то, что твоя мать хотела, чтобы ты знала.
— Жив? Это не может быть.
— Что говорила твоя бабушка? Что Корделия говорила о нем?
— Она всегда поясняла, что он был мертв, и именно поэтому Аллегра была в коме, потому что моя мать не стала брать другого фамильяра после того, как он ушел. Я думаю, чувствующая Корделия ненавидела семью моего отца. Она никогда не говорила о них, особенно о нем. Она не могла выдержать того, что Аллегра вышла замуж за Красную Кровь. Я никогда не знала много о нем.
Шайлер играла с замком на сумке.
— Я имею в виду, я даже не знала его имя, — сказала она мягко.
Она помнила все те одинокие дни у кровати Аллегры, и как натолкнулась на незнакомца, стоящего на коленях у кровати матери, и как ее сердце заколотилось в возможности, что ее отец вернулся. Но незнакомцем оказался Чарльз Форс. Брат — близнец Аллегры, которого она отвергла.
Оливер сжал ее руку в сочувствии.
— Это было ошибкой твоей бабушки, не твоей.
