— Нравится?
Это спросил бесшумный юноша, который присутствовал в мастерской как незаметный дух-служитель.
Вероятно, он слышал суждение Рузанны о картинах и теперь захотел посмеяться над ней.
— Нравится, — с вызовом сказала она.
— Ну, правильно! — Юноша, улыбаясь, гладил кошачью голову. — Значит, вы что-то понимаете. Глубокая древность — Египет. А ведь чудо, кошачья душа. Верно?
Он широко улыбался некрасивым, добрым, скуластым лицом.
Енок Макарович поднялся, и Рузанна поспешила к нему.
Хозяин мастерской говорил:
— В старину гении Леонардо, Микеланджело честно работали для народа. Они расписывали храмы и даже бани. Не гнушались. А мы плохо воспитываем вкус народа в отношении живописи. Купить картину — не всем доступно. В музеях люди бывают редко. Надо приблизить наше искусство к народу. Будь я помоложе…
Жена художника засмеялась и взяла его под руку.
— А что ты думаешь, я вполне серьезно, — нахмурился художник, — это хорошее дело. Вот Грант вам его выполнит. А что? — сказал он, будто отвечая сам себе. — Почему не осилит? Вполне. Талантливый парень…
Он жестом подозвал скуластого юношу и подтолкнул его к Тосуняну:
— Берите!
Тосунян хмуро посмотрел на молодого человека.
— Почему мы стали так бояться молодости? — ворчливо спросил художник.
Енок Макарович развел руками.
— Ваше слово — закон.
В машине он недовольно сказал:
— Нет у этих людей искусства логики. Микеланджело, видишь ли, бани расписывал, а как до дела дошло — кого рекомендует? Мальчишку.
Но когда доехали до министерства, он распорядился:
— Пусть там завтра договор составят. Говорит — талантливый. Надо верить.
* * *
Грант пришел в министерство с утра. Он не хотел упустить эту работу. Кто знает, как еще обернется дело? Изокомбинат мог запротестовать против кандидатуры молодого, начинающего художника. Всегда лучше быть на месте. Самая скучная часть работы — это договоры, разговоры. Но без них не обойдешься. И почему-то именно нужного человека никогда нет на месте. Уже десять минут в комнате вертится девушка, которую хорошо бы написать акварелью. А ту, вчерашнюю, которую он ждет, надо писать маслом. И вообще как хорошо, что есть на свете краски, полотно! Это — главное. Но договор тоже нужен. Работа интересная и даст деньги.
Он спросил у Зои:
— Когда приходят ваши сотрудники?
— Мало ли… — сердито сказала Зоя. — Может, по делам задерживаются.
Зоя была расстроена: заселяли новый дом, и в распределении квартир не было справедливости.
— Мне, конечно, все равно, — время от времени говорила она Ивану Сергеевичу, — я только не понимаю — для чего тогда комиссию создавать?
