— Сюда!
Гудение вокруг сделалось только сильнее, когда Сара вышла на просторную прогалину. Посреди нее располагалась огромная клетка, в которой восседала покрытая жемчужными перьями птица. Заметив их, она взмахнула крыльями размахом в четыре человеческих роста. Солнце тысячами радуг заиграло в ее перьях.
— Вот зачем мы сюда пришли, — проговорил Берн. — Это теццарина.
Сара ступала на цыпочках. Она неторопливо направилась к клетке и припала лицом к прутьям. Когда птица обратила к ней свой ясный взгляд, Сара опустилась на колени, понимая, что теццарина видит насквозь все, чем была она или хотела быть. Клюв птицы открылся, из него полилась песня. Звук этот заставил Сару забыть обо всем, она зарыдала.
— Не плачь, — послышался рядом голос Берна.
«Какие глупые слова. Что еще можно делать рядом с этой птицей, как не плакать? И почему он мешает? Я должна была выслушать песню до конца». Однако песня смолкла, и Берн поднял Сару на ноги.
— Тебе не хочется выпустить ее на свободу?
О, как ей хотелось ударить его, заставить убраться подальше. Он прервал песню. Сара скрипнула зубами. Да ведь это Берн — тот, кого она любит сильнее всех. Нельзя поддаваться заклинанию, это оно пытается заставить Сару поверить в то, что ей хотелось бы никогда больше не видеть его.
— Как это — выпустить?
— Из клетки. — Берн взялся за один из прутьев. — Из-за этой решетки. Теццарина должна иметь право летать.
За восхищением в его голосе угадывалась ненависть к теццарине. И чувство это было совершенно неправильным — как можно ненавидеть столь величественную птицу?
— Элловены пленили ее. А мы должны сломать прутья и выпустить ее на свободу.
— Ты так полагаешь?
— Эти прутья ненастоящие, — проговорил Берн. — Они всего лишь иллюзия. Им никогда не остановить тебя, моя любовь.
Неужели он пытается льстить мне? Голова Сары раскалывалась. Она посмотрела на птицу, умолкшую и сложившую крылья, а потом на клетку, на которой не было ни дверцы, ни швов; верхом своим она почти доставала до нижних ветвей деревьев последнего из священных колец. Берн, должно быть, прав — прутья ее образованы чарами.
— Освободи же ее, Сара.
Ощутив внезапный прилив гнева, Сара закрыла глаза. Как посмели целители поймать такое создание и посадить в клетку? Как смеют они губить ее любовь к Берну? В крови ее вспыхнул жар, казалось, все жилы ее тела наполнились огнем.
— Ну же, — сказал Берн, и Сара бросила на клетку всю силу своего гена.
Послышался треск, словно бы разорвался сам воздух. Глаза ее открылись. Она стояла рядом с Берном на опустевшей прогалине. Клетка исчезла, а вместе с ней пропала и птица.
