— Давайте я вам помогу?
Смешно, но Фрэн боялась, что ее помощь отвергнут. Она с легкостью находила общий язык с модными фотографами, способными довести до слез взрослых мужиков, но перед миссис Генри тушевалась как шестилетка. Обычно она приводила дочь перед самым звонком. К тому времени вокруг учительницы уже толпились родители, и, похоже, она со всеми ними отлично ладила.
Удивленная миссис Генри обернулась:
— Правда? Буду вам благодарна. Кэсси, посиди пока. Возьми себе книжку и подожди остальных.
Кэсси против обыкновения послушалась с первого раза.
На обратном пути Фрэн тащила санки и выговаривала себе за то, что радуется как ребенок: «Подумаешь! И вообще, какой толк в зубрежке? Если бы не переезд, отдала бы Кэсси в штайнеровскую школу[3]. Нет, ну надо же! Всего-то и сделала, что повесила таблицу умножения, а уже на седьмом небе от счастья. Как же, как же, ведь Маргарет Генри одарила улыбкой, назвала по имени!»
Фрэн глянула по сторонам, высматривая старика, жившего в доме на холме, но никого не увидела. Иногда, когда им случалось идти мимо, старик выходил навстречу. Заговаривал он редко, чаще просто махал рукой в знак приветствия. И лишь однажды подошел и протянул Кэсси конфету. Фрэн старалась не давать дочери конфет — от сахара никакой пользы, только лишний вес да испорченные зубы. Но старик так робел и так хотел их порадовать, что она только «спасибо» пробормотала. Кэсси мигом сунула слегка запыленную мятную карамельку в рот, зная, что при посторонних мама ничего не скажет. Когда же старик ушел, у Фрэн язык не повернулся велеть дочери выплюнуть конфету.
Она остановилась, глядя с холма вниз на воду — в надежде снова увидеть ту картину, что так заворожила ее. Особенно цветом. На островах нет ярких тонов: оливковая зелень, бурая земля, серая, стального цвета, морская вода. К тому же из-за вечных туманов краски кажутся приглушенными. Но сияние раннего утра все вдруг расцветило, оживило. Кипенно-белый снег. Резко очерченные силуэты деревьев. Вороны. Она представила их угловатыми, почти в кубистической манере. Казалось, птицы вытесаны из неподатливой черной древесины. И еще ярко-красное пятно — словно частичка солнца, алеющего над горизонтом.
Фрэн бросила санки у обочины и решила перейти поле, чтобы рассмотреть пятно поближе. С дороги на поле можно было попасть через ворота, однако из-за сугробов отворить ворота она не смогла, так что просто-напросто перелезла через них. Выложенная из камня стена, разделявшая поле на два участка, иногда прерывалась; в одну такую брешь запросто мог проехать трактор.
