Но прогулка на свежем воздухе приободрила ее. Вспомнив детство, Фрэн задорно шлепала по лужам. И последняя мысль прозвучала уже с изрядной долей самоиронии. В конце концов, разве плохо посвятить всю свою жизнь искусству?
Фрэн стала взбираться по склону, ориентируясь на выложенную из камня стену. Так далеко она еще не заходила. Гуляла Фрэн обычно с Кэсси, а та быстро уставала. И вообще начинала хныкать и ныть, как только они выходили из дома.
Фрэн поднялась выше, к болотам. Снег после дождя таял — быстрые ручейки устремлялись по ложбинам в камне, просачивались через слой торфа, увлекая за собой частицы земли и глины, и вырывались на поверхность, стекая по склону холма. Для серьезных оползней достаточно будет всего одного ливня. Фрэн слышала выступление Алекса Генри по радио. Он говорил, что не последняя причина оползней — выбивание пастбищ: на склонах пасется слишком много овец, они выдергивают траву вместе с корнями, разрыхляя верхний слой почвы. Поэтому очень хорошо, что система субсидирования меняется и фермерам больше не будут платить за каждую овцу. У Фрэн тогда мелькнула мысль: а ведь для таких высказываний нужна смелость. Фермеры его точно невзлюбят. Несмотря на то что Алекс — местный, для островитян он с его убеждениями еще больший чужак, чем она. Фрэн слышала, как родители, поджидавшие детей на игровой площадке перед школой, злословили на его счет. Она тогда подумала: а есть ли у Алекса хоть один настоящий друг?
Собака, несмотря на крутизну склона, все время мчалась впереди. Но вдруг остановилась и зашлась лаем. Фрэн позвала ее, но собака не подчинилась. Пришлось идти к ней через весь склон, скользя на голой глинистой земле. Мэгги стояла на самом верху крутой торфяной насыпи. Дождь размыл почву, и большие комья земли с булыжниками сдвинулись, обнажив нижний слой черного торфа. Собака энергично рыла и, когда Фрэн снова позвала, обернулась, но осталась на месте. Как раз в этот момент из-за тонкой пелены туч выглянуло солнце. Оно висело низко над холмом, освещая все неестественным, ядовито-желтым светом. В лучах солнца очертания собаки, камней, склона сделались особенно четкими, как будто прочерченные с сильным нажимом.
Тяжело дыша, Фрэн наконец добралась до самого верха насыпи и принялась ругать собаку — она жалела, что вообще ее оставила. И вдруг замолчала, схватив псину за ошейник и оттаскивая, — под грудой камней что-то виднелось. Сандалия. Детская сандалия. Кожа выцвела, пряжка потускнела. Собака бешено лаяла, вырываясь с такой силой, что Фрэн, державшая ее за ошейник, испугалась — как бы не задохнулась. Потом Фрэн заметила клочья ткани. Желтый хлопок. И восковые очертания маленькой ноги, совсем белой на фоне черного, волокнистого торфа.
