Воскресным утром она отправилась с родителями в церковь — не смогла выдумать предлог, чтобы остаться дома. Пока родители молились за мир во всем мире, ее мысли были заняты Робертом Избистером. Ясное дело. Он вечно отвлекал, пробирался к ней в голову. Ну почему, почему она не согласилась на встречу сегодня? Почему не назначила конкретный день на следующей неделе? Священник произносил давно заученные фразы службы, и она вместе со всеми отвечала. Но занимало ее совсем другое. Ей вдруг стало интересно: а отец, в костюме, чисто выбритый, правда слушает проповедь или думает о чем-то своем? После службы, когда родители разговаривали в сторонке, священник подошел к ней и сочувственно потрепал по руке. Он был до того тучным, что при ходьбе натужно сопел.
— Понимаю, Салли, тебе сейчас нелегко. Если станет совсем тяжко, приходи. Ты знаешь, где я живу.
Салли, конечно, не стала говорить, что он будет последним человеком, которому она доверится. Лишь поблагодарила за участие. И поспешила выйти, дожидаясь родителей на улице.
Воскресный день протекал по заведенному порядку. После службы в церкви вся семья возвращалась домой и садилась обедать. Перед тем как отправиться в церковь, мать всегда ставила в духовку баранью ногу и заранее, чтобы потом не возиться, чистила картошку. Но сегодня, когда они уже сидели в машине и Салли думала о чем-то своем, мать вдруг предложила:
— А что, если пригласить на обед Росса? Наверняка ему одному в огромном доме неуютно. Еды у нас полно.
Салли пришла в ужас. Она представила, как мистер Росс сидит за столом у них в кухне, а мать, разделывая пережаренное мясо, достает соседа вопросами, сует свой нос в чужие дела.
— Думаю, сейчас не самое подходящее время, — произнес отец. — Пожалуй, компания ему будет в тягость. Должно пройти время.
Мать согласилась, и они сели за стол одни, как обычно.
Потом все расположились возле камина. Мать делала вид, что вяжет, а сама пялилась в телевизор — показывали подряд сразу несколько серий мыльной оперы. Мать всегда отзывалась о сериалах пренебрежительно, однако неизменно смотрела. Салли только что закончила мыть посуду. Отец сменил костюм на домашнюю одежду и читал. И тут зазвонил телефон. Отец встал, чтобы ответить, но мать отложила вязание:
— Сиди, сиди, я возьму — наверняка кто-то из родителей.
Мать любила говорить по телефону даже больше, чем смотреть ерунду по телевизору. С телефонной трубкой в руке она ощущала свою значимость. Беседуя с родителями учеников, принимала особый тон, успокаивающий и чуточку покровительственный. Однако на этот раз мать быстро вернулась, причем вид у нее был озадаченный.
