Он протянул жене руку, и она встала. В самом деле, она взглянула на него чуть ли не с видом пристыженного ребенка, но так продолжалось всего лишь секунду, потому что по лицу ее скользнул луч надежды и доверия. Ведь она увидела, что муж не пал духом и способен ободрить ее, жену, придать сил; да и уныние его, которое особенно ее напугало, благоприлично, без шума отступило на задний план. Через полчаса они были готовы вместе отправиться в город. Зетти составит компанию матери, остальным детям велели сидеть дома, с учебниками. Когда Заландер обвел взглядом голый, посыпанный гравием двор и с досадою отметил, что вдобавок исчезло и множество плодовых деревьев, некогда затенявших дорожки, внимание его привлекла дощатая вывеска над входной дверью, с надписью: «Пансион и садовый буфет на Кройцхальде».
— Погодите, — сказал он, — вывеску надо убрать, прямо сейчас.
Взявши стул, он снял доску с крючьев и поставил за дверь.
— Отныне ты избавлена от этой унылой харчевни! — сказал он. — И мы немедля дадим объявление, что она закрыта!
Избавленная от странной необходимости ждать посетителей, которые не приходили и которым было нечего подать, когда они появлялись, Мария Заландер воспрянула духом, а деньги на покупки, которых в кошельке наконец-то опять было в достатке, придали ее шагам былую уверенность; только лицо при всем спокойствии оставалось серьезным, поскольку происшедшие за последние без малого двадцать четыре часа перемены только теперь привели ее натуру в неустойчивое состояние, ведь конца-то не предвиделось. Но эта безмолвная неуверенность лишь укрепила ее волю не склонять голову и быть опорой семье.
Вскоре муж и жена разошлись по своим делам, уговорившись в обеденное время встретиться вновь. Мартин Заландер направился в нотариальную контору. Газеты только что опубликовали судебное объявление. Вольвенд категорически отказал нотариусу поставить на чеке Заландера какую-либо надпись и при рассылке ничего не говорящего циркуляра своим «клиентам» тоже обошел ограбленного друга.
По совету нотариуса, Мартин еще в первой половине дня посетил почтенного стряпчего и поручил ему свое дело, снабдив надлежащей доверенностью, в свою очередь тот попросил его представить заверенные выписки из книг и корреспонденции касательно связей с банком в Рио-де-Жанейро. Так или иначе, тяжба предстояла долгая. Обстоятельства таковы, сказал стряпчий, что было бы лучше, если бы дело свелось к настоящему обману, когда можно применить арест и уголовное расследование и обнаружить украденное, тогда как при обычном банкротстве доверенные ценности в любом случае пропадут.
