На фотографии мама сидела на шерстяном одеяле, на берегу озера. На шее у нее был повязан ярко-фиолетовый шарф, а волосы стянуты в пучок на затылке.
Рассматривая это фото множество раз, я выучила его наизусть: под каким углом свисают листья с деревьев и направление теней в правом нижнем углу. В одном из моих любимых набросков, полностью скопированном с фото, я пририсовала себя рядом с ней.
Жаль, я не захватила эскиз с собой.
Сейчас я рисовала маму на поле за фермой. Ее темные волосы развеваются на ветру. Она убегает. Оставляет меня.
Почему она оставила меня?
— Анна?
Я вздрогнула от голоса Сэма. Я даже не слышала, как он вошел. Порой рисование отключает все остальные органы чувств, и моя рука словно рисует по своей собственной воле.
— Привет. — Я устроилась поудобнее на диванчике, подобрав под себя ноги. — Как дела?
Пока я рисовала, солнце село, окрасив леса вдалеке различными оттенками серого. Температура тоже упала, и мои пальцы онемели от просачивающегося сквозь стекло холода.
Сэм сел на другой конец дивана, лицом к комнате, упершись ладонями о сидение. Он молчал, и я решила, что знаю, о чем он думает.
— Извини, что так вышло с Ником сегодня утром, — сказала я. — Я не хотела кричать на него…
— Я поднялся сюда не для того, чтобы говорить о Нике.
Я провела большим пальцем по ластику на карандаше.
— Нет? Тогда зачем?
— Ты знаешь названия лекарств, которые давал нам твой отец? Детали лечения? Дозировки?
Я покачала головой.
— У меня никогда не было доступа к этой части проекта. Я занималась только тестами и регистрацией. А что?
Сэм вздохнул и потер глаза.
— Ничего. Просто хотел спросить.
Он поднялся. Я бросила мамин журнал и, поспешив за ним, догнала его в дверном проеме.
— Скажи мне, Сэм. Пожалуйста.
Взглянув ему в лицо, я увидела темные круги под глазами, блестящие капли пота на лбу.
— У тебя ломка?
Я потянулась, чтобы дотронуться до него, говоря себе, что хочу проверить, нет ли у него температуры, но на самом деле я хотела прикоснуться к нему, потому что могла это сделать.
Сэм напрягся, и я застыла.
"Могла" не значит "должна". Я отстранилась.
— А остальные как? — спросила я.
— У них головные боли. Незначительные вспышки воспоминаний. Думаю, им не так плохо, как мне. Пока еще.
— Эти воспоминания важные? О Подразделении? Или о случившемся до лаборатории?
— Нет. Ничего похожего.
Мне хотелось спросить: так о чем же они? Но Ник уже предупредил, что у меня нет права на эту информацию, так что лучше держать вопросы при себе. Это не мое дело, и если парни захотят, чтобы я что-то узнала, то сами все расскажут, когда будут готовы.
