— Тридцать девять? — недовольно сказал старик, — а почему так мало? Сколько нужно для положительной идентификации по вашим правилам, а?
— Сэр, шестьдесят семь процентов. Лучше — больше семидесяти…
Старик помолчал.
— Черт бы вас побрал, умников. Действуйте… — наконец проворчал он.
— Спасибо, сэр.
Старик отключился.
Человек, который координировал операцию с яхты — был отставным сотрудником ЦРУ, довольно высокопоставленным. Специалист по Ближнему Востоку, он работал в Ираке, его звездным часом было выслеживание и ликвидация Абу Мусаба Аз-Заркави, «палача Багдада». Он много чего повидал, его отправили в отставку после операции по ликвидации Бен Ладена, сказали «take it easy» и уволили. И сейчас — в его голове промелькнула крамольная мысль, что если бы этого старика избрали Президентом США — с терроризмом на Ближнем Востоке было бы покончено раз и навсегда, за несколько лет. Но увы… такого никогда не изберут. Человека, который в одиночку прошел путь от горного инженера до миллиардера и владельца нескольких нефтедобывающих и нефтесервисных фирм — никогда на такой пост изберут. Скорее изберут человека, который пьянствовал и, будучи генеральным директором, разорил нефтяную компанию[20]…
— Лучник, — сказал координатор в рацию, — идентификация подтверждена, повторяю — идентификация подтверждена. Змея на гнезде, повторяю — змея на гнезде. У нас есть добро, есть добро. Крестоносец, выдвигайтесь к двадцать пятому. Ветер усиливается, повторяю — ветер усиливается.
— Паладин, я Лучник — окей, окей.
— Паладин, я Крестоносец, принял.
— Удачи вам, парни. Отбой.
— Спасибо, сэр. Отбой.
Удачную позицию в Могадишо оказалось найти не так то просто. Все здания, даже полуразрушенные, были забиты беженцами, люди годами жили в руинах и считали это нормальным — потому что иначе, они прекратили бы эту войну и начали строить. Несмотря на то, что многие из жителей Могадишо пострадали и от пиратов и от исламистов, от накатывавшего волнами вооруженного насилия — никто из них не обрадовался бы, увидев белого человека со снайперской винтовкой. Если для белого обвинение в расизме — преступление, за которым следует большой штраф или даже тюрьма — то для черного обвинение в расизме это своего рода комплимент. Абсолютно все черные являются расистами, ничего плохого в этом не видят и растят своих детей — тоже расистами. Они могли ненавидеть пиратов, раскатывающих в белом Хаммере — но стоило им только увидеть белого, и ненависть к нему перевешивала все остальные чувства.
