— Что там?
— Деньги, сэр. Десять тысяч евро, пятисотенными.
Подполковник улыбнулся.
— Кузены хотят, чтобы мы кого-то убили?
— Нет. Они должны с кем-то встретиться в Кандагаре и передать им двадцать миллионов долларов. Мы должны быть в резерве, если ситуация пойдет вразнос. После дела — столько же…
Ни майор, ни подполковник не удивились тому, как делаются дела — потому что именно так они и делались.
— Сэр, я должен принять предложение?
— А вам бы этого хотелось?
— Нет, сэр — честно ответил майор.
— Почему же?
— Потому что от этих парней сильно воняет.
Подполковник улыбнулся одними губами.
— Верно. Кое-кому стоило бы поменять дезодорант. Но дело не в этом. Я и в самом деле хочу, чтобы вы приняли это предложение. Меня интересуют эти парни и то, что они собираются делать в Кандагаре.
— Но почему, сэр.
Одной из основных привилегий оперативников в такой ситуации, явно щекотливой, в которой нельзя отдать приказ — было точное знание деталей. Майор знал, что имеет право задать вопрос и подполковник знал, что обязан на него ответить.
— Видите ли, майор… — подполковник тщательно подбирал слова — у меня есть серьезные основания считать, что наши нежданные гости имеют самое прямое и непосредственное отношение к организованной преступности. Наркомафии, если точнее.
— Что?! Вот дерьмо…
— Не торопитесь, капитан, не торопитесь — подполковник отхлебнул чая из своей кружки — ситуация не столь однозначна. Американцы здесь играют с огнем, большая часть афганского героина идет в Европу через Албанию и в Россию. И те и другие — геополитические противники США и их наркотизация — Америке объективно выгодна. К тому же — любая разведка требует денег, в том числе — неучтенных денег. Да еще — наркомафия против Талибана, они прекрасно помнят, как талибы за выращивание наркотиков отрубали людям головы. Крестьяне, которые не зарабатывают, выращивая опиумный мак — идут и нанимаются у талибов. Однако, когда занимаешься такими делами… начинаешь задумываться и о собственном благополучии. Когда через твои руки проходит товар на миллионы долларов — согласитесь, трудно остаться честным до конца. Так и здесь… привлечение нас видится мне вынужденным шагом, а их готовность расстаться с большими деньгами — весьма и весьма подозрительной.
— Так что мы должны сделать, сэр?
— Пока я просто хочу, капитан, чтобы вы приняли их предложение. Но в то же самое время — были очень внимательны, хорошо смотрели и запоминали — людей, машины, их номера, окружение, где, что, когда происходило, кто с кем встречался. У меня пока нет ничего, кроме подозрений и агентурных сообщений, из которых может следовать все, что угодно. У меня нет конкретики. Даты, имена, суммы. У меня нет надежных свидетелей, которые могут подтвердить, что в какой-то момент, в каком-то месте происходило то-то. Вы меня понимаете?
