Как только мы покончили со сборами, Рэндом отыскал свои Козыри, а я вытащил свои.
— Давай попробуем Бенедикта, — сказал он.
— Ладно. Теперь как пожелаете.
Я тут же приметил, что карты на ощупь опять стали холодными — добрый знак. Я оттасовал карту Бенедикта и начал приготовления. Рэндом рядом со мной занимался тем же самым.
Контакт возник почти сразу.
— Чем обязан? — осведомился Бенедикт, взгляд его прогулялся по Рэндому, Ганелону и лошадям, потом встретился с моим.
— Проведешь нас? — сказал я.
— Лошадей тоже?
— В общем, да.
— Прошу.
Бенедикт протянул руку, я коснулся ее. Мы все двинулись на призыв. Мгновением позже мы стояли рядом с ним на высокой скале, прохладный ветер ерошил нашу одежду, и — послеполуденное солнце Янтаря в синем небе, загроможденном облаками. На Бенедикте была плотная кожаная куртка и штаны из оленьей кожи в обтяжку. Блекло-желтая рубашка. Оранжевый плащ скрывал обрубок правой руки. Бенедикт стиснул свои длинные челюсти и воззрился на меня сверху вниз.
— Из интересных краев спешите вы, — сказал Бенедикт. — Я кое-что заметил на дальнем плане.
Я кивнул.
— С этой высотки тоже ничего себе вид открывается, — сказал я, заметив подзорную трубу у Бенедикта на поясе и сообразив, что стоим мы на широком уступе скалы, с которого Эрик распоряжался битвой в день своей смерти и моего возвращения. Я отодвинулся, чтобы взглянуть на темную просеку через Гарнат, тянущуюся к горизонту далеко вниз.
— Да, — сказал Бенедикт. — Черная дорога, похоже, стабилизировала свои границы почти на всем протяжении. Но на некоторых участках она по-прежнему расширяется. Как если бы она приближалась к некоторому… образу… Теперь скажи, откуда это вы прибыли?
— Прошлую ночь я провел в Тир-на Ног’т, — сказал я, — а этим утром, переваливая через Колвир, мы заблудились.
— Это не так просто сделать, — сказал Бенедикт. — Потеряться на собственной горе. Все время держи на восток и — все, ты же знаешь. Это то направление, откуда солнце, как известно, начинает свой путь.
Я почувствовал, что лицо у меня зарделось.
— Был несчастный случай, — сказал я, глядя в сторону. — Мы потеряли лошадь.
— Что за несчастный случай?
— Серьезный… для лошади.
— Бенедикт, — сказал Рэндом, вдруг поднимая взгляд от — как я сообразил — разорванного Козыря, — что ты можешь рассказать мне о моем сыне Мартине?
Прежде чем заговорить, пару мгновений Бенедикт изучал его. Затем:
— Откуда такой внезапный интерес? — спросил он.
— Просто у меня есть основания полагать, что он может быть мертв, — сказал Рэндом. — Если это так, я хочу отомстить. Если не так… ну, даже мысль о том, что он мог умереть, приводит меня в некоторое сумасшествие. Если Мартин все еще жив, мне хотелось бы встретиться с ним и поговорить.
