Сэр Джейсон вонзил свой набухший орган в рот Селии и загнал его до конца.
— Соси его! — крикнул он, схватив рукой Селию за блестящие косы, и притянул их к своим покачивающимся бедрам, таким образом обеспечивая самый удобный доступ к ее устам.
Селия начала лизать его. Губы осторожно сомкнулись нал толстым стержнем, таким разгоряченным от собственной крови и трудов в двух проходах Селии, ее рот и подбородок стали влажными. Сэр Джейсон смотрел на нее полуприкрытыми глазами и наслаждался тем, как его огромный член исчезал до основания. Он заставлял Селию отведать собственные ароматы и добавил к ним свои, разразившись оргазмом в ее рту. Она подавилась, когда на ее язык хлынул липкий поток, и не без основания засомневалась, прекратится ли он когда-либо.
Испытывавший головокружение от удара, Колин валялся на полу, но тем не менее пережил бурную кульминацию в застегнутых на молнию штанах, а вкус Селии все еще держался на его губах. Он получил подобное удовольствие, наблюдая, как кузен насилует ее? Ведь сэр Джейсон не оставил без внимания ни единого отверстия, тому способствовала поза лежавшей ничком Селии. Отверстия влагалища и ануса дразняще сверкали от смешавшихся секреций и не могли обрести прежней окружности, столь жестоким набегам сэра Джейсона они подверглись. Даже ее красивый ротик раскрылся после тяжких трудов. В самом же деле все три отверстия явно ждали, пребывая в состоянии готовности, возвращения требовательного органа сэра Джейсона. Однако у Колина возникло ощущение, будто именно он творил с ней эти принесшие удовлетворение похотливые действия, переживая их как бы через своего старшего и столь похожего на него самого кузена. Колин никогда не забудет, как светилось лицо кузена от радости победы, когда тот изверг семя в рот Селии, и вдруг презрение к кузену окрасилось уважением.
Связь между двумя кузенами в самом деле не исчерпывалась одним кровным родством. Колину было трудно признать эти сходства по части распущенности, что побуждало его притуплять свои чувства, тем более что в Доме на Пустоши под рукой всегда был широкий выбор спиртного. И когда он с таким воодушевлением содействовал унижению Селии, всякие остатки вины, затаившиеся в его порочной душе, больше не докучали ему. Как и Селия, Лондон и прежняя жизнь казались ему далеким прошлым. Но Колин не мог уйти от правды: все моральные качества, какими обладал Колин, впервые переступая порог дома кузена, давно улетучились или утонули в вине.
