Одним неожиданным толчком он вторгся в нее, пройдя весь путь до конца, пока ее алая не испачкала его яиц. Сэр Джейсон безжалостно долбил ее, его глаза закатились от неподдельного восторга. Яркая молния озарила темные углы комнаты, и загрохотал гром, когда у него произошло извержение и неудержимый поток ворвался в кровоточащее нутро Селии. Для сэра Джейсона это было уже не влагалище, а раскаленные докрасна тиски, схватившие взбунтовавшийся орган и выдавливавшие каждую каплю семени до тех пор, пока он не потерял сознание.
Селия столкнула с себя неподвижное тело и, истерически плача, выбежала из комнаты, пропитанное кровью семя сэра Джейсона стекало по внутренней стороне ее бедер. В это мгновение Колин вскочил, как пружиной подброшенный, и почувствовал, что произошло неладное. Он услышал рыдания, стряхнул с себя пьяный сон и, почти ничего не видя, поплелся по коридору к комнате Селии. Он застал ее стоящей перед зеркалом туалетного столика, ее обнаженное дрожавшее тело было забрызгано чем-то красным; Колин тут же подумал, что сэр Джейсон бил ее, а этого он давно опасался. Но когда он увидел, что Селия отчаянно вытирает себя между бедер комком туалетной бумаги, то вдруг догадался о происхождении крови и невольно облегченно вздохнул. Хотя его развратный кузен позволил навязать себя молодой женщине в высшей степени в неуместное время, однако он по крайней мере не позволил поднять руку и учинить над ней насилие. Пока его сознание было еще затуманено, он не отдавал себе отчета в истинной природе поступка сэра Джейсона, который, вне всякого сомнения, оказался в сто раз хуже для Селии, чем любое физическое насилие. Да ему и не хотелось этого, ибо волшебное оцепенение, охватывавшее его сознание и тело, когда младший кузен пил, помогало снять часть боли и подавленности, которые он испытывал со дня приезда в Дом на Пустоши.
Колин нежно взял Селию за руку и повел ее в ванную. Он открыл оба крана, чтобы наполнить большую и глубокую ванну, и тщательно следил за температурой воды. Когда ему показалось, что ванна готова, Селия с его помощью переступила через фарфоровый край и стояла в воде по колени, пар густо поднимался вверх и окутал ее облаком. Колин взял кусок французского лавандового мыла из керамической мыльницы и тщательно намылил те участки тела Селии, где кровь запеклась красно-коричневыми пятнами. Кровь запеклась даже на ее щеке, он стер ее и поцеловал в измазанные кровью губы, затем вытер их тоже. От его нежности по лицу Селии потекли ручьи горячих слез. Она подавила рыдания.
