(П. Ронсар).
Но никто никогда не оспаривал превосходства восприимчивого женского сердца. Между тем сердце неизменно признается средоточием всего главного в человеке. Египетские иероглифы изображали мысль в форме сердца. Индуистские мистики в сердце помещали дух человека, его истинное Я. Священное Писание и святые отцы единодушно видят в нем скрижаль, на которой Бог незримо пишет заповеди Своего закона [88], храмину, в которую вселяется Его любовь [89], орган, в котором рождается вера [90]. Библия приписывает сердцу все функции сознания: мышление, решение воли, ощущение, проявление любви, движение совести; сердце является центром жизни физической, душевной и духовной; оно есть центр во всех смыслах [91]. В сердце, говорит преподобный Исаак Сирин, находится устройство для душевного зрения.
Некоторые священники и богословы приходят к выводу, что поскольку в женщине преобладает сердце, в религиозном отношении именно она и есть сильный пол. Она, и не имея еще сознательной веры, чувствует невыразимое, воспринимает влияние иной реальности, веяние вечности, не подчиненной законам, логике и здравому смыслу. Мужественность воинственна, направлена на овладение, приобретение, т.е. на достижение самодостаточности, в то время как непоследовательная женственность, лишенная надежды осуществить свои идеалы по эту сторону мира, открыта для Бога и всего ожидает от Его любви и благодати [92].
Е.Л. рассказывала, как в детстве однажды проснулась от леденящей мысли о смерти. С годами забылись подробности; помню только, говорила она, что к рассвету той долгой ночи я точно знала… ну не то что не умру, а быть не перестану… и этого хватило на много лет, чтоб не отчаяться, то есть не усомниться в целесообразности бытия с его неразрешимыми вопросами. Она же решительно утверждала: атеиста я знала, одного, атеистки – ни одной.
Но… изумительно тонкий инструмент, женское сердце схоже с чувствительным радиоприемником: ловит всё подряд, и хорошее, и дурное, а в особенности влечется к загадочному, неизведанному, необъяснимому. Как раз этой способностью воспользовался сатана в начале земной истории, желая погубить Божие создание; и всегда в тех же целях он играет на тех же струнах, обещая особенные духовные познания, а дочери Евы всё так же тянутся к запретному плоду: Аэндорская колдунья, мадам Крюденер, Блаватская, Елена Рерих, Джуна…
В XII столетии пророчицы Элизабет из Шонау и Хильдегард из Бингена утверждали, что Бог, разгневанный ленью мужчин, призвал их на служение, чтобы исправить мир; в XVIII веке Мэри Гэри возвещала начало тысячелетнего царства Христова и эру социальной справедливости; надо заметить, в те времена проповедничество, подкрепленное прорицаниями, весьма ценилось: иного способа прославиться, завоевав право голоса и авторитет, для женщин, можно сказать, не существовало
