Гурам расхохотался и резко затормозил у светофора.
— Гениально! Мне это в голову не приходило. С меня ужин в «Дарьяле». А пока заедем ко мне.
С тех пор как умерла его жена, он жил один.
Я мало знал Лию, жену Гурама. Он познакомился с ней в тот год, когда я уехал из Тбилиси. Весной Гурам вызвал меня по междугородному телефону и сказал, что его отец, Георгий Михайлович, при смерти. Я тут же взял билет на самолет.
— Хорошо, что приехал, — сказал мне Георгий Михайлович. — Я часто вспоминал тебя. Ты знаешь, Гурам хочет жениться на больной. У нее лейкемия. Она не проживет и трех лет. Поговори с ним.
Вечером я поссорился с Гурамом.
— Для тебя нет ничего святого. Умирает отец, а ты твердишь одно: «Я все равно женюсь на Лии».
— А что прикажешь говорить? Что я не женюсь? Не бывать этому! Я не стану обманывать отца перед смертью.
Георгий Михайлович последними усилиями пытался вырвать у Гурама обещание не жениться на Лии, но не добился своего. Он скончался на пятый день после моего приезда.
Лия прожила два с половиной года. Ее не спасли ни швейцарские лекарства, ни безумная любовь Гурама. Лию похоронили рядом с Георгием Михайловичем, и земля примирила их.
В остальном у Гурама все шло точно по расписанию. Еще на четвертом курсе института он провел эксперимент на обезьяне, подтверждающий гипотезу профессора Кахиани об искусственном управлении деятельностью мозга. Через два года он работал в клинике Кахиани, а через три защитил кандидатскую. Наперед было известно, что его ждало. Докторская степень. Профессорская должность. И так далее.
В клинике меня знали, и я беспрепятственно прошел в кабинет Гурама.
Я читал «Советский спорт», когда распахнулась дверь и вошел Гурам со свитой белых халатов.
— Торжествовать еще рано! — бросил он кому-то и расцеловал меня. — Где ты пропадаешь, негодник?
— Работаю, — ответил я.
— Можно воздержаться от торжества, но нет сомнений, что операция прошла успешно, — сказал один из белых халатов.
— Об этом будем судить по результатам. Если мальчик заговорит! — сказал Гурам и снова обратился ко мне: — Так где ты пропадаешь?
— Работаю, — повторил я.
Белые халаты не торопились уходить. Им хотелось говорить об операции. Я нетерпеливо ждал. Наконец мы остались вдвоем.
— Ты что-то хочешь мне сказать? — спросил Гурам.
Собственно, я приехал к нему, чтобы рассказать о случившемся на фабрике, но не знал, с чего начать.
Зазвонил телефон.
— Поговорить не дадут, — сказал Гурам, беря трубку. — Да. Пять минут назад. Поздравлять рано. Время покажет. Привет!
