Теперь речь Авроры уже не была медленной. Она перестала осторожно выбирать слова, а болтала. Быстро, легко, свободно, — словом так, как естественно было говорить радостно взволнованной невесте. Но было уже поздно — обмануть Лидию ей не удалось.
Она была почти уверена, что история про автомобильную аварию, во время которой у Авроры не оказалось водительских прав, — чистейшая выдумка. Из того газетного листа Аврора изъяла сообщение о каком-то другом событии. «Вероятно, — подумала Лидия, — о событии гораздо более личного плана. Может, о бракоразводном процессе, в котором она была одной из сторон, или о каком-то касавшемся ее скандале, — словом, о чем-то таком, что Филипу лучше было не знать».
Впрочем, в этом случае ей следовало быть более осторожной с ключами от своей квартиры, и она не должна была оставлять изобличающие ее улики — в данном случае изорванный газетный лист — в таком легкодоступном месте, как мусорная корзина. А между тем при одном упоминании об этой улике лицо сестры стало казаться еще более худым и истерзанным…
Аврора вдруг решила, что ей следует позвонить Филипу. Она бросилась вниз по лестнице, к телефону, а Лидия медленно направилась в свою комнату, плотно закрыв за собой дверь. Ей удалось подавить постыдное желание подслушать разговор — интересно, спросит ли Аврора Филипа, был ли он тем таинственным незваным гостем, что побывал в ее квартире, и, если окажется, что то был он, любопытно, что же такое он обнаружил на реставрированном из клочков газетном листе.
Из окна Лидии открывался вид на деревенский луг. На дальней его стороне можно было разглядеть крытую красной черепицей крышу «Уитшифа», шпиль церкви и пруд, по которому тихо плыли лебеди, похожие на балетных танцоров. День, клонившийся к вечеру, был золотой, навевавший сон, сказочный. Но что-то, скорее всего джин, привело Лидию в подавленное настроение и вызвало в ее душе смутную тревогу.
Она не могла предаться мыслям о венчаниях, о вспыхивающих от смущения целомудренных невестах, — наверное, таким мыслям предавалась сейчас Миллисент. Если уж на то пошло, ни Миллисент, ни Джефри не заслужили такой дочери, как Аврора, которая месяцами не показывалась им на глаза, испытывала угрызения совести в связи с каким-то газетным сообщением, тайком пила у себя в комнате неразбавленный джин, чтобы набраться храбрости, и собиралась выйти замуж за человека, которого не любит.
«А вот к этому последнему выводу каким образом я пришла?» — мысленно спросила себя Лидия. Ничем не подкрепленная интуитивная догадка поразила ее самое. «Вздор, — сказала она себе, — Аврора наверняка любит Филипа. Иначе зачем бы ей выходить за него замуж? Не из тех она девушек, которым приходится с отчаяния хвататься за первое же предложение».
