Тот, смеясь, оттеснил дам от пианино, одним красивым, широким движением сыграл сложную музыкальную фразу и аккуратно закрыл крышку.
– Хватит вам! Как больше двух соберутся, так обязательно о музыке. Пора чайник ставить!
– Вадим, дай я попробую, – шагнул к инструменту Борис Георгиевич. – Мне всегда говорили, что у меня очень длинные пальцы. – Интересно же, вдруг и я, как ее любимый Рахманинов, могу. Какие клавиши нажимать?
– Мы пойдем ставить чайник, – поспешно заявила Вера, едва удерживаясь от смеха. – Вадим, покажи папе, он вообще ни одной ноты не знает, умудрился за всю жизнь со мной не запомнить.
На самом деле ей просто хотелось, уединившись с подругами в кухне, продолжать хвастаться. Что она и не преминула сделать даже в присутствии просочившейся в кухню Милицы Андреевны. Она рассказала, что Вадим работает вместе с ней в районном доме творчества и руководит ансамблем, дети его очень любят. Он пробует писать музыку, но ее, Веры, почему-то стесняется и от нее это скрывает. И главное – тут Вера понизила голос и сделала паузу, чтобы все слушатели могли оценить важность сообщения, – главное, они с Вадимом собираются пожениться! В марте, потому что это уже весна, а все хорошие и важные дела надо начинать именно весной!
Маша, восторженно взвизгнув, бросилась целовать Веру, Милица Андреевна ахнула, изобразив удивление, хотя для нее давно уже все было шито белыми нитками, учитывая телефонные донесения Лины Георгиевны. Арина тоже улыбнулась Вере, но потом улыбка погасла, и она тихо спросила:
– Вера… Я все хочу спросить тебя… вас. – Она обернулась к Милице Андреевне, как бы ища поддержки. – Вы нашли брошь?
После паузы ответила Вера:
– Нет. Я не знаю, куда она подевалась. Я спросила у Вадима. Он дал мне честное слово, что он… ни при чем. Вадим даже не знал, что она дорогая. Думал – бижутерия, мужчины не разбираются в подобных вещах.
– И ты ему поверила? – промолвила Арина. – Вера, ты просто святая. Или дура. Неужели…
– Не надо ничего говорить, – попросила Вера. – Мы тут про Рахманинова вспоминали. Вот я про него недавно читала: его жена всегда застегивала ему ботинки, чтобы он, не дай бог, не повредил руки. Знаешь, я тоже так люблю руки Вадима – каждую венку, каждый узелок на пальцах, что готова застегивать ему ботинки. Это трудно объяснить, я и сама раньше не понимала. А теперь… Все живы-здоровы, я вас всех люблю. Это главное, честное слово. А папе я сказала, что брошь забрали на выставку и что выставка будет целый год ездить по разным городам. Давайте больше не будем об этом. Ой, а чайник-то я так и не поставила!
