Тетка вытаращила глаза, молча глядя на племянницу – она за собой особых грехов не числила.
– Зачем? Зачем вы расспрашивали папу о Вадиме? Да еще при посторонних? – Вера почти кричала, не стесняясь присутствия Милицы Андреевны. – Все, что вы хотите знать, вы должны были спросить у меня! У меня, а не у папы! И я бы вам рассказала! А вы что устроили? Я поняла, догадалась, что вы придумали эту историю с портретом! Да? Скажите, придумали? Зачем?! – Теперь она в упор смотрела на Милицу Андреевну, и ее глаза горели неподдельным гневом. – У папы давно уже нет поклонниц! О нем вообще мало кто помнит! Я знаю прекрасно, я сама договариваюсь о его выставках во всяких библиотеках и клубах, и никто уже не знает и не помнит такого художника! Он же не Шилов! И не Никас Сафронов! Он вообще очень слабый портретист! Зачем вы это выдумали? Зачем пришли? Лезете в чужую жизнь! Обманываете старика, который верит всему на свете! Как вам не стыдно?
– Вера… Вера… Что ты говоришь? – потрясенно шептала Лина Георгиевна. – Мы в самом деле… Это моя подруга… Чистая правда! И поклонница Бориса! Давно уже!
Вера вдруг сникла, будто у нее разом кончились силы. Махнув рукой, она повернулась, чтобы уйти. И Милица Андреевна, глядя ей вслед, сообразила: Вера, милая, воспитанная и интеллигентная, может стать настоящей фурией, если ей покажется, будто отца хотят обидеть. Возможно, она не сумеет постоять за себя, но отца бросилась защищать, не раздумывая. В глазах у Лины Георгиевны стояли слезы. Подруги потерянно стояли посреди двора, до тех пор, пока за Верой не захлопнулась железная дверь подъезда.
Первой опомнилась Лина Георгиевна. Оглядевшись, она опустилась на деревянный бортик детской песочницы и, прижав ладони к щекам, запричитала:
– Ой, стыд-то какой! И на вранье попались, и на расспросах! Ой, зря я все это затеяла!
– Ничего страшного! – вдруг совершенно спокойным тоном прервала ее Милица Андреевна. – И перестань, пожалуйста, причитать.
Она села рядом, предусмотрительно подстелив извлеченный из сумки полиэтиленовый пакетик. Потом достала из сумки чистый носовой платок и протянула Лине Георгиевне. Подруга посмотрела на нее с недоверием: как так – ничего страшного? В их годы быть пойманными на вранье, быть уличенными в вопиющей бестактности – да она никогда в жизни не попадала в такое неприятное положение. И перед кем? Перед единственными близкими и родными людьми, ради спокойствия и благополучия которых она готова на все!
