Потом водитель такси будит его грубым толчком в плечо, велосипеды растеклись по городу ртутью; проблемы КНР никуда не делись; машина стоит перед домом.
Уже год, больше года… но до сих пор Пиао ждёт, что увидит на полу конверт. Конверт со штемпелем Пекина и аккуратными линиями такого знакомого подчерка. Писем нет. Это повторяется каждый день, и всё равно он не может поверить.
В городе, где средняя площадь жилья на человека чуть больше двуспальной кровати, квартира огромна. Гостиная. Кухня. Ванная. Две спальни. Для одного слишком много. Для одного… пространство, океан одиночества. Ему кажется, что он тонет в нём. На полке около кровати лицом вниз лежит фотография. Старший следователь поднимает её. Он держит в руках женщину. Такую маленькую, аккуратную. Защищает её, будто она может сломаться. Красавица? Нет, не это слово приходит в голову. Острота, лёд в её лице никак не вяжутся с «красавицей». И всё-таки она прекрасна. Прекрасна так, как может быть прекрасен городской ландшафт. Миндалевидное лицо в рамке сияющих угольно-чёрных волос, голова чуть откинута в сторону от него. Губы как у фарфоровой куклы, слишком идеальные для поцелуя. И глаза, которые не берут пленных. Чёрные, просто чёрные… с текучими полутонами. Странно, но злости в нём нет. И горечи. Он до сих пор её любит. Худший и самый бессмысленный осадок, который мог остаться на душе. Он кладёт фотографию назад на полку, лицом вниз, и садится за телефон. Сегодня суббота. Всё даётся очень, очень нелегко. Наконец он попадает на личную секретаршу Шефа Липинга. Немногословная женщина. Губы, сосущие лимон. Зашоренные мысли. И груди, уютные и нежные, как наковальня. Шефа Липинга нет в городе, она попытается найти его, но это займёт время.
Да ты не торопись, сука… делов-то, у нас в стране всего лишь растерзали восемь человек.
Она перезвонит старшему следователю. Что ж, он идёт в кухню, достать из холодильника Цинтао. Пиво, тёплое, на ощупь. Тёплое, как слёзы. Как же так выходит, что завод Шанхай Синь Чжун Хуа делает сорокаметровые ракеты, которые выводят спутники на орбиту, и при том выпускает холодильники, бессильные охладить даже бутылку пива? Лагер впивается в горло. Гладкий, как бритва. Хорошо. Холодным было бы вообще отлично. От пива навалилась усталость. Волна опустошения, с которой не справиться. Сон сморил его за пару минут. Бутылка Цинтао упала из рук на ковёр, остатки золотистого лагера образовали потихоньку впитывающуюся лужу.
