Пиао выходит из фургона, ботинком тут же въехав в кучу собачьего говна.
— Тфу ты!
Обтирает ногу о проволочный заборчик на углу бесконечной стройплощадки. Джунгли бамбуковых лесов переплетаются с полосами тусклого света. Коричневая земля навалена большими гнойниками. Глубокий канал с грязной вонючей водой, украшенной нефтяной радугой. Он устал, но стоит зажмуриться, и перед ним появятся их аккуратно обрезанные пальцы. Их разбитые лица. Тёмные, пустые колодцы на месте глаз. Он не жмурится.
Он просовывает руку в опущенное перед Яобанем стекло. Тот кладёт ему в ладонь плод танцев фотографа. Четыре плёнки, сто двадцать кадров, качественных и вдумчивых. Пиао убирает их в карман, бровями изображая вопрос. Шишка качает головой. Семь звонков, ни больница, ни университет не примут бедняг, которых они выкопали из ила Хуанпу.
— Ну пиздец, — только и говорит Пиао.
По проложенным доскам он идёт к новому таксофону. Короткая беседа. Оживлённая, но короткая. Он возвращается к машине быстрей, чем Шишка успевает раскурить сигарету. На десять фен[1] беднее и на тысячу юаней довольнее.
— Твой брат… — Пиао прерывается, чтобы тоже прикурить сигарету «Китайская марка» от потёртой зажигалки Яобаня. — …он же учится в Университете?
— Ну… — Яобань затягивается, целуя никотиновые облака, — …у него сейчас годовое исследование человеческой репродуктивной системы. В его рамках он как никогда приблизится к сексу… — Смех. Вспышка ампутированного дыма, плевок и табачная дымка, — …так что он едет в Америку на три месяца, программа по обмену с серьёзной больницей в Нью-Йорке. Везунчик, сволочь. Я слышал, что в Америке женщины при этом не выключают свет. Да мне хотя бы при этом в том же доме быть, на хуй…
Он снова смеётся. Пиао затягивается. У сигареты вкус чего угодно, кроме сигареты.
— Парень знает своё дело туго.
— Лучший в классе, пацан — мозг. Силён на голову, зато снизу никакой…
Яобань хватает себя за промежность, улыбается. И сигаретой подпаливает китель.
— Твоя противоположность?
Шишка кивает, смех его неловко гаснет. Ему польстили или оскорбили? С Боссом никогда не скажешь наверняка. Убрав руки с промежности, он разглядывает ожог на кителе. Тот вольготно расположился среди толпы собратьев.
— Иди звони ему. Скажешь, мы за ним заедем. Где он живёт?
— На улице Вэньань. Но зачем?
— Через час, на Сицзан Лу. На мосту, где он пересекает Усонцзян.
— Но зачем он нам нужен?
Старший следователь выбрасывает недокуренную сигарету в окно. Кладёт потную алюминиевую монетку в пять фен в руку Яобаню.
