- И никто никогда не узнает, что же стояло за этим поступком, - заметил Монктон.
- Конечно, ходили слухи, всевозможные слухи. О чем только не судачат люди.
- Но достоверно никто ничего не знал, - задумчиво продолжил Саттервейт.
- На детективный роман совсем не похоже, да? - сказал художник. Никому не было никакой выгоды от смерти этого человека.
- Никому, кроме неродившегося ребенка, - возразил мистер Саттервейт.
Монктон хмыкнул.
- Какой удар для бедного Хьюго Чарнли, - заметил он. - Как только стало известно, что леди Чарнли ждет ребенка, на его долю выпало чрезвычайно приятное занятие сидеть и ждать, затаив дыхание, мальчик это будет или девочка. Да и его кредиторы тоже поволновались. Когда родился мальчик, разочарование было всеОбщим.
- А вдова очень переживала смерть Чарнли? - поинтересовался Бристоу.
- Бедняжка, - произнес полковник. - Никогда этого не забуду. Она не плакала, не впадала в истерику, ничего такого. Она как будто... окаменела. Как я уже сказал, вскоре после этого леди Чарнли закрыла поместье и, насколько я знаю, никогда больше не возвращалась туда.
- Итак, мотив самоубийства окутан мраком, - констатировал художник, слегка улыбнувшись. - Или здесь замешан другой мужчина, или другая женщина - одно из двух, да?
- Похоже, - согласился Саттервейт.
- Скорее всего другая женщина, - продолжал художник, - поскольку вдова так больше и не вышла замуж. Лично я ненавижу женщин, - добавил он хладнокровно.
Мистер Саттервейт слегка улыбнулся. Заметив это, Бристоу набросился на старого джентльмена, как ястреб.
- Можете смеяться, но я действительно ненавижу женщин. Они все только портят.
Всюду вмешиваются. Не дают работать. Они... Только один раз я встретил женщину, которая... Ну, в общем, интересного человека.
- Я тоже считаю, что хоть одну можно найти, - заметил Саттервейт.
- Нет, я совсем не в том смысле. Я... Я встретил ее случайно. Это было в поезде.
В конце концов, - добавил молодой человек с вызовом, - почему это нельзя знакомиться в поездах?
- Можно, можно, - успокоил его старый джентльмен. - Поезд нисколько не хуже любого другого места.
- Он шел с севера. В купе нас было только двое. Не знаю почему, но мы разговорились. Я даже не спросил, как ее зовут, и, наверное, никогда больше ее не встречу. Не знаю, хотелось бы мне этого. Конечно, я могу... и пожалеть об этом, - художник замолчал, потом вновь заговорил, пытаясь яснее выразить свою мысль: - Эта женщина, знаете, она какая-то нереальная. Призрачная, Как будто пришла из кельтских сказок.
